Информацию я получила сразу, без лишних вопросов со стороны дежурного. Еще бы, ведь мой голос по телефону дрожал, был таким взволнованным. Актерские способности всегда выручали меня в сложных ситуациях.
— Объясни мне наконец, к кому мы приходили? Кто эта женщина? — прерывистым голосом спросила меня Зуйко, как только я закончила разговаривать по телефону.
— Жена полковника милиции Евгения Константиновича Делуна, — быстро ответила я, убирая телефон.
Зуйко сделала страшные глаза и прикрыла рот ладонью.
— Сын Ксении — полковник милиции?! — вырвалось у нее.
— Только не говори, что ты этого не знала! — зло бросила я.
— Честное слово. Разве я пошла бы на это, если бы знала…
Я смотрела на Зуйко как на глупенькую. Неужели на самом деле не знала? Хотя неудивительно. Учеба, а по вечерам изнурительная работа… К бабке домой она приходила лишь ночевать. Пришедшее в голову словосочетание «изнурительная работа» вызвало на моем лице язвительную усмешку. Но опять представила Григория в объятьях этой раскрашенной девицы, и мне стало не до смеха. Но несмотря на мое личное неприязненное отношение к Зуйко, придется доводить дело до конца, коль уж решила.
А у моей спутницы началась вторая стадия приступа страха.
— И что, теперь ты хочешь сдать меня полковнику?! — осенила ее догадка, которую нужно было срочно развенчать, а то девица, чего доброго, даст сейчас деру.
— Ты просто вернешь ему деньги, — жестко отчеканила я, надеясь, что на этом тема исчерпается.
— Ты что, меня за дуру держишь? — взвизгнула Зуйко, совсем как истеричная Инесса. — Он же сразу все поймет, а потом начнет копать. Я не хочу за решетку!
— Об этом раньше надо было думать, — все так же сухо ответила я, буквально пригвоздив презрительным взглядом свою собеседницу к виртуальной стене.
— Я никуда не поеду! — вдруг заявила Зуйко, и я поняла, что пришло время принимать контрмеры. Медленно и не без труда уцепив девицу легкого поведения за пышные грудки, я притянула ее лицо к своему и тихо сказала:
— Если ты сейчас со мной не поедешь, то учти — больше я с тобой нянчиться не буду. Лично найду доказательства того, что ты сперла у бабки деньги, и упеку тебя за решетку.
Как она мне надоела! И как только мне могло в голову прийти взвалить на себя такое ярмо.
Моя тихая угроза подействовала на Зуйко отрезвляюще. Еще вчера девица хвасталась тем, будто никто не в состоянии доказать, что она воровка. А сегодня она с легкостью купилась на дешевую уловку — поверила, что я смогу раздобыть эти доказательства. Страх перед тюрьмой затмил ей остатки разума.
Совершенно скиснув и ссутулившись, Зуйко молчала. Не собираясь больше читать ей нравоучения, я села в машину, подождала, пока она последует моему примеру, после чего включила зажигание и тронулась.
Проникнуть в палату без белого халата и тапочек, но самое главное — в неурочное для посетителей время, было лишь делом техники. Зуйко следовала за мной как тень, наконец-то решив для себя, что так для нее будет спокойнее — во всем меня слушаться. Вид Светлана имела преувеличенно обреченный, но я решила помучить ее до конца. Может быть, в следующий раз она сообразит сначала головой подумать, прежде чем прятать чужие деньги себе в карман.
Делун лежал не в онкологическом отделении, как я ожидала, а в кардиологическом. Сердечко, значит, прихватило. Волноваться ему нельзя, с сомнением подумала я, представляя нашу с ним незапланированную встречу. Плохим предзнаменованием казалось и то, что полковник лежит в тринадцатой палате.
Зуйко я не взяла с собой в палату, а приказала дожидаться возле окна, в конце коридора. Она обрадовалась, как ребенок, возможности не «светиться» перед полковником, после чего торопливо отдала мне сверток с деньгами и на всех парах припустила подальше от палаты, где лежал Делун.
Вид полковник действительно имел весьма болезненный. Желтый цвет лица, одышка, ввалившиеся глаза. Когда я вошла, Евгений Константинович лежал под системой. Кроме него, в палате никого не было, остальные «постояльцы» ушли, видимо, на ужин или смотреть телевизор. При виде меня взгляд полковника стал совершенно стеклянным. Делун приготовился к обороне, а может быть, и к нападению, если понадобится.
— Нашлось время, чтобы прийти и позлорадствовать? — адресовал он мне язвительный вопрос.
— Вы слишком плохо обо мне думаете, — проговорила я тихо и спокойно, чтобы не давать ему лишнего повода подозревать меня в чем-то. Зачем лишний раз волновать больного?
Остановившись у него в ногах, я поймала себя на мысли, что негативных чувств у меня к этому человеку не осталось. Мне было откровенно жаль его.
— Как вы себя чувствуете? — спросила я не просто из вежливости, а действительно желая знать о его состоянии.
— Приблизительно как рыба на суше, — невесело проговорил полковник и покосился на систему. На его правой руке виднелись следы от уколов.
— Что говорят врачи?
Делун проигнорировал мой вопрос и задал тот, который крутился у него на языке:
— Пришла мне сообщить, кто настоящий убийца? И это, конечно, кто-то из моей семьи?
— Нет. Убийцу я еще не нашла, — честно призналась я, после чего услышала его вердикт:
— Плохо работаешь. Вяло.
Однако ему удалось задеть мое самолюбие. С другой стороны, я и сама понимала, что расследование продвигается недостаточно быстро. А если говорить совсем откровенно — просто черепашьим шагом.
— Я пришла сюда не для того, чтобы препираться с вами.
Сверток, который я держала в руке, положила на тумбочку, рядом с бутылкой минеральной воды и пакетом с апельсинами.
— Здесь двадцать две тысячи, принадлежавшие вашей матери.
Делун скосил глаза на сверток, потом посмотрел на меня. На его лице была заметна активная работа мысли. Удивления полковник не обнаружил. Видимо, этого человека, видевшего в жизни многое в силу своей профессии, очень непросто было удивить.
— Как они оказались у тебя?
Вопрос прозвучал жестко, как на допросе. Но я его ждала.
— Один не очень чистоплотный человек стянул их у Ксении Даниловны, а теперь вот решил вернуть.
— Генка? — с хрипотцой и большим сомнением в голосе спросил полковник.
— Нет. У Генки сознательности маловато. Для того чтобы вернуть деньги, я имею в виду. Я не хочу называть имя этого человека. Поверьте, к убийству вашей матери он не имеет отношения.
Неподвижный взгляд Делуна остановился на дверном проеме. Несколько минут он молчал. Я тоже не нарушала тишину.
— У меня к тебе одна просьба, — заговорил наконец Евгений Константинович. — Видимо, коптить землю осталось мне недолго, поэтому я хочу, чтобы до того… — он запнулся, но через секунду продолжил: — …как меня не станет, ты назвала мне имя убийцы.
