Кейт задумчиво посмотрела на ключи. Если Крайтон занят каким-то своим делом, вряд ли он будет возражать, если она возьмет машину для поездки во дворец Каскари. Особенно учитывая, что она спасла его от туристов аж на целый день. И вряд ли он сегодня сам сможет сесть за руль — приближалось время ленча, а после него Крайтон обычно уже не может водить машину. А иногда и ходить.
В такой солнечный день идея прокатиться в Ниццу по прибрежной дороге казалась Кейт довольно заманчивой. К тому же, сосредоточившись на указателях и стараясь не выехать на встречную полосу, она сможет отвлечься от неприятных мыслей о случившемся. Кейт встала, взяла ключи, закрыла дверь офиса и отправилась искать машину.
В Ницце Кейт оставила машину на Променад дез Англе. Она шла по широкому, залитому солнцем тротуару, наслаждаясь потрясающим видом, который открывался на голубую гладь залива. Веселый ветерок обдувал ее, и девушка чувствовала, что раны на сердце постепенно начинают затягиваться. Возможно, в ее жизни произошли крупные неприятности, но хорошо уже то, что все это случилось в таком красивом месте.
Как сообщалось в брошюре, дворец Каскари находился в старой части города. Кейт несколько раз неправильно поворачивала и шла в противоположном направлении, но потом наконец оказалась в лабиринте старых узких улочек, петляющих между домами различных оттенков охры и апельсина. Они выглядели мрачно и напоминали высокие отвесные скалы. С верхних этажей, где окна были закрыты ставнями, свешивалось мокрое белье. Темные дверные проемы навевали мысли об ушедшей романтической эпохе пиратов и разбойников.
Музей стоял на тенистой прохладной улочке, которая казалась еще более мрачной, чем все остальные. Кейт торопливо шла вперед, вздрагивая, когда кто-нибудь неожиданно выходил из тени. Между стенами домов над ее головой, где они настолько приближались друг к другу, что из окон на разных сторонах улицы можно было обменяться рукопожатиями, виднелась полоска яркого голубого неба. «Такое впечатление, будто находишься на дне колодца», — подумала Кейт.
В ряду наводящих тоску зданий, которые тянулись вдоль улицы, дворец Каскари выделялся своей значительностью: окна были украшены резьбой, а над входом виднелся большой, высеченный в камне герб. Но даже роскошный фасад не мог скрыть глубокую зловещую угрозу, которую таил в себе этот дворец.
Кейт нерешительно вошла в сводчатый внутренний двор. Справа была аптека, и Кейт вздрогнула, заметив на фарфоровых сосудах надписи «мышьяк» и «белладонна». Они напоминали о мучительной смерти и, казалось, накладывали отпечаток на все это место. Как и служащий в справочном окошке — бледный как мертвец, если не сказать — как привидение, с желтыми костлявыми пальцами.
В брошюре, которую он протянул Кейт, оказалось больше информации, чем в той, что была у нее. Теперь девушка знала, что дворец построили в семнадцатом веке по приказу состоятельного торговца Жана де Каскара. В центре располагался большой открытый атриум, в который, как и на улицу, почти никогда не заглядывало солнце. Внушительная лестница из белого мрамора, с широкими перилами по обеим сторонам, начинавшаяся прямо на булыжной мостовой, вела на верхние этажи. Потолки над ней были в изящной манере расписаны красно-белыми листьями — они обрамляли щит с изображением кровожадного черного орла. Кейт прочитала, что это личный герб де Каскара. И его никак нельзя было назвать мирным.
Может быть, владелец дворца и обладал несметным богатством, но явно страдал отсутствием вкуса. Все парадные комнаты выглядели мрачно, даже несмотря на толстый слой позолоты. Похоже, интерьер здесь создавал некий Марк де Прованс семнадцатого века, которому была несвойственна утонченность. Низкие потолки были расписаны сюжетами из классических мифов. На одном из них полная обнаженная женщина в состоянии крайнего отчаяния металась из стороны в сторону — ничего удивительного, ведь обе ее руки превратились в ветки.
Все помещения во дворце оказались темными, душными, в них чувствовалась какая-то тайна. Сквозь неровное зеленое стекло с разводами разглядеть мир за окном было невозможно, портреты на стенах смотрели на девушку застывшими взглядами. Кейт вошла в коридор, где висел длинный ряд портретов мужчин с недовольными лицами. И пусть они не следили за ней взглядом, она все равно чувствовала их раздражение. Казалось, весь дом излучает подавленную ярость.
Особенно тяжелая атмосфера была в часовне — маленьком помещении без окон, выкрашенном в отвратительный розовый цвет и заполненном старой позолоченной церковной утварью и пыльными тканями. Сладко-кислый запах гнили из ваз с увядшими цветами щекотал ноздри Кейт. Она увидела фигуру Христа на кресте, его раны сильно кровоточили. Великолепие распятия, казалось, нисколько не облегчало его страданий.
Стоя напротив потускневшего золотого алтаря, Кейт замерла, снова почувствовав на спине чей-то взгляд. Но ведь это невозможно — откуда здесь взяться призраку? Похоже, ее преследуют мысли о нем и она начинает сходить с ума. Собрав все свое мужество, Кейт обернулась и наткнулась на угрюмый недоброжелательный взгляд.
Судя по машинописному тексту на табличке под картиной, этот взгляд принадлежал Жану де Каскару. У него было тонкое бледное лицо, и Кейт решила, что он выглядит так же мрачно, как и его дом. Честно говоря, он сам был похож на призрака. Кейт вздрогнула и вышла из часовни.
Теперь она шла по проходу, выкрашенному в очень неприятный цвет — смесь горчичного и золотого. Сюда выходили несколько широко распахнутых дверей на непривычно больших петлях. У Кейт было тревожно на душе, и когда совершенно неожиданно в коридоре появилась какая-то фигура, которая быстро догнала ее и зашагала рядом, Кейт вскрикнула от ужаса. Но потом она с облегчением поняла, что идет вдоль зеркальной стены и страшная фигура — ее собственное отражение.
«Пора успокоиться и взять себя в руки», — решила Кейт, доставая блокнот. Нужно сконцентрироваться на работе — описать все достоинства дворца для тех, кто захочет посетить его. Возможно, их все же удастся здесь отыскать. Кейт щелкнула ручкой и оглянулась по сторонам, размышляя, что можно было бы рекомендовать туристам.
В конце коридора оказалась очень красивая, хотя и мрачная, спальня. В углу располагался альков, вход в который украшали резные позолоченные кариатиды. За высокой, от пола до потолка, старой перегородкой из матового стекла в золотых, потемневших от времени рамах стояла кровать с балдахином цвета засохшей крови, который поддерживали четыре столба. Чтобы попасть к ней, нужно было пройти через двойные двери в стеклянной перегородке. Интересно, сколько людей проделали этот путь, чтобы лечь спать и уже не проснуться? Она еще никогда не видела более подходящего места для убийства.
Кейт почувствовала, как ее сердце снова испуганно заколотилось. Она знала, что на этот раз в спину ей смотрят не нарисованные глаза. Кто-то — или что-то — стоял в комнате позади нее.
Девушка медленно повернулась. Никого.
Подойдя к двери, она выглянула в коридор. И здесь никого. Кейт быстро направилась в ту сторону, откуда только что пришла. Комната с портретами хмурых мужчин была пуста, как и залы, где на потолках в ужасе метались мифические девы. Кейт надеялась, что вот-вот появится какой-нибудь дружелюбный турист: веселый американец, например, смеющийся над портретами или громко и безуспешно выясняющий, что же изображено на гобелене. Но во дворце, кроме нее, не было никого, кто мог бы нарушить эту мертвую тишину. Даже шум с улицы не проникал через плотно закрытые окна. Похоже, если не считать бледного служащего за столом внизу, Кейт бродила здесь одна. Дворец Каскари был пуст.
