– На самом деле их принесли, — легким тоном сообщил Джейк.
– Правда?
– Но ты спала, когда их доставили, поэтому я решил отнести их в местный Центр помощи наркоманам.
Элис моргнула.
– Куда? Зачем? Почему ты это сделал?
– Потому что для тебя они ничего бы не значили, а для них очень важны.
— Они бы кое-что для меня значили, — тихо сказала Элис, раздумывая, что могут значить букеты роз для лечащихся наркоманов. А может, и не лечащихся, а еще пребывающих в наркотическом бреду. Кто их знает? Джейк широко улыбнулся ей. — Прекрати, Эл. Ты здесь наслаждается роскошью, а у них что есть? Ничего. Было бы эгоистично не поделиться с ними.
Элис тут же почувствовала себя виноватой. Джейк гораздо более щедрый человек, чем она. Он такой хороший! Она часто чувствовала себя недостойной быть рядом с ним, и ощущение собственного несоответствия и никчемности становилось привычным.
Но она все равно в глубине души сожалела об утраченных розах. Элис любила цветы, и ей бы очень хотелось, чтобы они росли у них в саду, но все садоводческие усилия ограничивались выращиванием экологически чистых овощей, чем занимался Джейк. Пока, правда, эти усилия не имели особого успеха. Как, впрочем, и разведение червей, которые, несмотря на все заверения операторов горячей линии, совершенно не хотели есть то, что им предлагалось. Элис иногда задумывалась, не продали ли им единственную в мире колонию червей, страдающих анорексией?
* * *
Поскольку Аманда пока не собиралась покидать «Кавендиш», Хьюго пришлось встречать няню Харрис в доме на Фицерберт-плейс в день ее прибытия. Он выехал из роддома в возбуждении и предвкушении. Он ругал себя за подобные чувства, но ничего не мог с собой поделать. Он также понимал, что эти чувства сильнее, чем были при ожидании появления ребенка.
Однако женщина, которая ждала перед все еще не покрашенной дверью дома номер четыре, очень мало походила на блондинку, образ которой Хьюго держал в сознании. Никакой облегающей формы, никаких черных чулок и никакого глубокого декольте. Она была плотного телосложения, фактически квадратной, высокой, широкоплечей, с толстыми икрами, большими руками и совершенно непривлекательным лицом. Более того, выглядела она мрачно и сурово. «Ей бы играть в какой- нибудь унылой драме», — подумал Хьюго.
— Вы, вероятно, няня Харрис, — сказал он, надеясь, что она опровергнет его предположение и окажется представительницей муниципалитета или местной церкви методистов. Однако, к его разочарованию, женщина резко кивнула, подтверждая самые худшие предположения.
Грудь няни Харрис определенно была огромной, но бесформенной и скорее напоминала валик софы. Далее смотревшего на нее человека привлекали огромные зубы, круглые глаза навыкате, прямые седые волосы и мясистые щеки воскового цвета. Все это привлекало в указанном порядке.
Правда, на няне Харрис была надета форма, и это оказалось единственным, что совпало с образом из воображения Хьюго. Но в этой форме не нашлось ничего, даже отдаленно приятно возбуждающего. Серое платье доходило до середины икры, было перехвачено черным поясом, чулки оказались телесного цвета, воротник и шапочка белыми. Все это смотрелось строго, и Хьюго даже после мимолетного знакомства не мог представить ее одетой во что-то другое. Создавалось впечатление, будто няня Харрис родилась в форме.
Она также показывала всем своим видом, что привыкла к лучшим условиям. Впервые увидев спальню на Фицерберт-плейс, с глубокой трещиной на одной стене и влажным пятном на другой, няня Харрис молча огляделась, потом неодобрительно фыркнула и заметила:
— У лорда Файрбурна было совсем по-другому.
Хьюго понял, что вопрос о том, как было там, станет очень большой ошибкой. Но и спрашивать не требовалось. Через десять минут после появления няни Харрис он знал, что там была роскошная, отдельная квартира в восточном крыле Файрбурн-холла. А сам Файрбурн-холл представлял собой огромный, величественный особняк, окрашенный кремовым цветом, и стоял среди цветущего парка. Он совершенно не напоминал видавший виды домик сомнительной архитектуры в ряду других. Правда, благодаря Аманде, это был домик с голливудской кухней, установленной самой дорогой фирмой Бата.
В любом случае, кто такой этот лорд Файрбурн, черт побери? Хьюго вспомнил, что Аманда читала о нем в каком-то журнале, и он произвел на нее большое впечатление. Она нацелилась найти няню, которая работала у лорда. Хьюго не в первый раз ругал прочитанное женой. Неужели нельзя было выбрать кого-то другого?
– Здесь недостаточно темно, — вынесла приговор детской няня Харрис. — Вы должны повесить светонепроницаемые шторы и специальные занавески со светонепроницаемой подкладкой, причем немедленно, если вы хотите, чтобы ребенок спал столько, сколько нужно.
– Хорошо, — ответил Хьюго, раздумывая, где все это брать. Явно, что все требовалось раздобыть немедленно.
– Могу сообщить вам… — заговорила няня Харрис тоном, который неожиданно пообещал конструктивное предложение.
– Что? — подбодрил Хьюго.
– Я столкнулась точно с такой же проблемой, когда приехала в дом… — снизив голос, няня Харрис произнесла имя очень знаменитой рок-звезды. — У него тоже не оказалось светонепроницаемых штор.
Хьюго обрадовался, оказавшись в такой знаменитой компании. Хоть что-то общее нашлось, хотя бы отсутствие штор.
— И что он сделал?
— Тут же позвонил в «Харродз», приехали мастера и сразу же все повесили. В том доме на расходы не скупились. — Няня Харрис неодобрительно обвела помещение своими выпученными глазами. Глаза остановились на выставленной на обозрение заднице Гари, маляра, недавно нанятого Амандой для покраски спальни, которую она почему-то именовала «господской», и площадки перед лестницей, в «традиционные» цвета. Хьюго совершенно не нравился тускло-голубой цвет, которым в настоящее время красили площадку. Приложив значительные усилия, он вспомнил, что именно такого цвета были обложки тетрадей по математике в школе.
Хьюго нервно потер руки. «Харродз». Это очень дорого.
— Не беспокойтесь. — Гари поднял голову. — У меня есть предложение.
Хьюго удивился, что Гари слышал, о чем говорили. Обычно он никогда ничего не слышал, если ему давали указания.
— А что если я просто покрашу окна в детской в черный цвет? — предложил Гари странно высоким пищащим голосом. — А если еще и снаружи черным покрасить, вообще ничего будет не видно. Точно вам говорю. И совсем не нужно покупать никакие светонепроницаемые шторы.
Хьюго пораженно посмотрел на него.
— Прекрасная мысль, Гари. — Хьюго повернулся к няне. — Как вы считаете, няня Харрис? — Он сопроводил вопрос своей самойослепительной улыбкой. Пусть она — боевой топор, но он все равно ее сломает. Еще ни одна женщина, с которой он сталкивался по жизни, не могла противостоять знаменитому шарму Хьюго Файна. Однако, похоже, няня Харрис стала первой.
