Это была та причина, по которой Карен не испытывала ни малейшего энтузиазма от предложения Джефри построить дачу. Конечно, Вестпорт в штате Коннектикут трудно было назвать деревней — это было продолжение восточной стороны парковой зоны Нью-Йорка. Карен не нуждалась в даче. Ко всем ее заботам, напряженным рабочим планам, ведению хозяйства в нью-йоркской квартире — не хватало только дополнительной ответственности по даче. Но поскольку Джефри настаивал, они заключили «настоящую сделку»: для Карен они сохранили нью-йоркскую квартиру и не стали перебираться в более престижный район, для Джефри — начали строить дачу в Вестпорте.
Она вынуждена была признать, что дом получился прекрасным. Он был воплощением всех замыслов Джефри. Валентино заказывал оформление интерьеров Пьеру Морано, Версаче — итальянцу Монгиардино, Ив Сент-Лоран — Джекусу Гренджу, а Оскар де ла Рента использовал сразу трех: Форкада, Деспонта и давнего лидера американского интерьерного дизайна Систер Парис. Джефри с честью вписался в этот ряд. Это было современное строение, крытое высушенной до серебристого отлива кровельной дранкой и сочетающее в себе очарование старинного дома со всеми современными удобствами. Дом был шедевром Джефри. Он располагался далеко от дороги и прятался в тени двух громадных тополей, а за ним простирался почти на шестьсот футов пологий берег реки.
Карен признавала, что просторные белые комнаты с несколько громоздкой мебелью, покрытой белыми льняными чехлами, выглядели потрясающе, а Джефри был от них в восторге. Он предложил пригласить съемочную группу Эл Халл заснять семейную прогулку среди деревьев. Это произошло несколько недель назад, когда Карен испортила пару ботинок, «гуляя» по прибрежной грязи. В этой связи она пришла к однозначному мнению, что если бы Бог хотел, чтобы люди гуляли на природе, он бы проложил там тротуары. Но чем, кроме гуляния, можно заняться в деревне? Ни кино, ни магазинов, ни такси, и чтобы куда-нибудь добраться, надо ехать много километров. Сидение на сложенной из булыжников террасе и хлопанье комаров не вязалось с представлением о райской жизни. Кому может потребоваться пять спален и четыре ванные? А сейчас особенно, когда они знают, что у них не будет детей.
Эрнеста отказалась ездить в Вестпорт, и поэтому, проводя выходные дни в деревне, Карен целиком зависела от местной экономки. Но трудно было сказать, приносила ли миссис Фрамптон больше пользы или неприятностей. Карен приходилось все объяснять и показывать, причем постоянно и настолько подробно, что проще все было сделать самой. И вот сейчас, в это солнечное воскресное утро, она пытается заставить женщину помочь ей организовать поздний завтрак.
Поздний завтрак — это единственное, что могла приготовить Карен для гостей. Она никогда не приглашала никого на обед, если ей не помогали фирмы-поставщики или Эрнеста. Но поздний завтрак организовать было сравнительно легко: немного фруктов и сыра от Стю Леонарда, копченая рыба, купленная в городе, — и она свободна от домашней работы. Даже такому придире, как Джефри, нравились ее завтраки.
Сегодня, однако, ничего не получилось, впрочем, как и все остальные, что она наметила сделать в конце недели. Джефри настаивал на том, чтобы Карен еще и еще раз проверила счета с Робертом-юристом, который усердно подсовывал ей бесконечные финансовые документы, касающиеся переговоров с фирмой Norm Со. И только в субботу к вечеру, перед самым приездом гостей к обеду в Вестпорт, она смогла привести себя в человеческий вид. Она нарядилась в новую коричневую шелковую тунику (с моделью которой она продолжала эксперементировать) и темно-коричневые трикотажные легинсы. Очень средневеково. Чрезвычайно важно, как она одета во время приема гостей: люди ожидали увидеть нечто сногсшибательное. И хотя обычно Карен предпочитала носить простую одежду, она не могла обмануть ожидания гостей. Поэтому в выходные дни Карен стремилась одеваться так, чтобы выглядеть роскошно, но при этом чувствовать себя, как будто на ней были надеты свитер и джинсы. Вчера за обедом она выглядела прекрасно. А Джефри, как всегда, роскошно: серый твидовый костюм Армани полностью соответствовал цвету его волос. За обедом он рассказывал много интересного, и она вспомнила, что любит его. Когда они вернулись домой, согревающее действие бутылки Бордо подвигло их заняться любовью, но помешало Джефри закончить оргазмом.
К утру наступило протрезвление, и Карен столкнулась с жестокой реальностью: неотвратимо надвигался прием более дюжины приглашенных гостей. Она купила рулет в НН, а Эрнеста приготовила два подноса с ассорти сыров от Барни Гринграсса и Стурген Кинг. Еда стоила целое состояние.
Размеры затрат вызывали у нее легкое чувство неловкости. Она боролась с ним, участвуя в многочисленных благотворительных обществах, и успокаивала себя рассуждениями об экономической пользе таких мероприятий. Джефри дразнил ее, называя Карен «совестливой банковской карточкой». Нарезанные кусочки лосося уже начали твердеть и потемнели. Карен беспокоилась, сохранят ли свою свежесть и другие продукты.
— Миссис Фрамптон, вы уже порезали рулет?
— Нет, миссис Каан.
Женщина и не думала двигаться.
— Не могли бы вы это сделать сейчас? — с ангельским терпением спросила Карен.
Она силилась понять, чего больше в миссис Фрамптон — затаенной враждебности или просто тупости? Трудно сказать, что хуже. Может быть, ее пассивность объясняется просто неприязнью к ней, богачке, приезжающей сюда на выходные дни, в то время как она, миссис Фрамптон, прожила вею свою жизнь в провинциальном городке, еле сводя концы с концами. Сын миссис Фрамптон служил в местной полиции. Он не мог заработать на покупку собственного дома в Вестпорте и вместе с женой и двумя детьми жил у родителей. Слушая церковных прихожан, прачек и те сплетни, которые приносил ее сын, миссис Фрамптон была в курсе всех событий городка. В свою очередь, она, наверное, сообщала все что могла о Карен любому, кто готов был выслушать. Вот и еще одна причина, по которой Карен недолюбливала деревню. Карен была наивным нью-йоркцем, смотрящим с презрением на провинциалов, туристов и дорожно-строительных рабочих. Они не знали, где можно купить качественную еду или перезарядить отказавшую аппаратуру. Они не смогли бы сыграть в игру Дефины «Назови самое лучшее». Они были чужаками, пришлыми торговцами.
Но здесь, в Вестпорте, пришельцем оказывалась она. Среди людей типа миссис Фрамптон, садовника Джорджа, Хейзена и Билла Маклея из промтоварной лавки она чувствовала себя чужаком на чужой земле. Она подозревала их в антисемитизме и сомневалась в их доброжелательности. Но Джефри они нравились. Он обзывал ее параноиком, а их считал «солью земли». И только представьте себе — он часами трепался с ними!
Карен осмотрела гостиную — все ли в порядке. Это было огромное помещение с декоративно-амбарными балками на потолке. Помимо двух закутков с диванами и креслами, здесь находился только большой застекленный обеденный стол с дюжиной светлых виндзорских стульев. На стенах за диванами и столом был развешен триптих старого приятеля Джефри — Перри Сильвермана, выполненный в мягких, почти бесцветных тонах. Цветовая тональность комнаты создавалась двумя потрясающими керманскими коврами, расстеленными на полу. Они были сделаны из смеси шерсти и шелка и имели нежнейший цвет, оттенки которого менялись, когда вы шли по нему. Кроме картин Сильвермана и этих ковров, Карен ничего не нравилось. Картины они получили в качестве свадебного подарка, а вот ковры обошлись ей в тридцать тысяч долларов за каждый — и это по оптовой цене, благодаря посредничеству знакомого декоратора, друга Карла. Но ковры стоили этих денег: они создали комнату.
