— Посидите какое-то время дома, Марина. Обещаю, что на
вашем заработке это не отразится.
— Спасибо, — пробормотала я. — Но если я не
слишком вас раздражаю своим видом, я бы предпочла ходить на службу. А то совеем
закисну дома одна.
Горчаков сказал:
— Смотрите, как вам лучше. И не смейте говорить о
раздражении. Видеть ??ас мне всегда приятно.
Он говорил замечательные слова, но тон его при этом был
подчеркнуто деловым. Интересно, помнит ли он вообще, как целовал меня ночью? Я
принялась за очередной донос, который дополняла весь оставшийся день. Мудрая
Липа общалась со мной как ни в чем не бывало — это здорово ставило на место
мозги. А когда тебя жалеют и сюсюкают, как с больной, делается совсем худо.
Егор позвонил ближе к вечеру.
— Хвалю, — начал он после скупого приветствия. —
Отличная работа. Кстати, сколько вы намерены пребывать в трауре?
— Вы! Да вы… — задохнулась я.
— Я встречу вас сегодня после работы. Есть разговор.
Так что не шарахайтесь в сторону и вообще не делайте резких движений.
Он положил трубку, я же сморгнула злые слезы и отодвинула от
себя телефон.
— Снова этот тип? — сочувственно спросила Липа.
— Какой тип?
— Который чего-то хочет от тебя.
— Да ладно, сама разберусь. — Я решила не спорить.
— Вот смотрю я на вас, женщин, — укоризненно
сказала Липа, будто сама была существом противоположного пола, — и не
пойму: как вы умудряетесь целиком попасть под мужское влияние? И эти огрызки
природы крутят вами, как хотят! Мне, например, ни один красавчик не может
испортить настроения.
— Ты просто еще ни разу не влюблялась, —
предположила я.
— Любовь! — фыркнула Липа. — Любовь — это
микроб, который поражает мозги того, кто скучно живет. Если у тебя полнокровные
будни и веселые праздники, зараза тебя минует. Так ты не хочешь рассказать, что
за придурок пугает тебя по телефону?
— Это дело старое, — вздохнула я. — Будь моя
воля, голубчик летел бы ясным соколом знаешь куда? Но одной моей воли мало. Так
что совладать с ситуацией я не могу.
— Чтобы справиться с неугодным мужиком, нужен другой
мужик, — философски заявила Липа. — Просто надо научиться его
использовать. Есть какой-нибудь воздыхатель, у которого при виде тебя шарики в
голове перемешиваются, словно сухой горох в банке?
— Увы, такого нет.
— Жалко. Но я подумаю, что еще можно предпринять.
Я поблагодарила Липу и начала собирать сумку. Сегодня мне не
нужно никуда ехать, время "Ч" наступало только завтра. Однако Егор
должен встретить меня где-нибудь по дороге к метро, а это отнюдь не радовало.
Воодушевленные «естественной» смертью Матвея, они, по-видимому, усилят
прессинг. Господи, но что еще я могу для них сделать? Организовать поджог?
Взорвать фирму?
Прямо у офиса припарковалась симпатичная «Ауди», а рядом с
ней, облокотившись о капот, стоял юноша с серьгой в ухе. Заинтересованные
девушки оборачивались на него. Меня же при виде его физиономии затошнило.
— Прокатимся? — спросил Егор, крутя на пальце
ключи.
— Сцена, как в дешевом кино, — фыркнула я, даже не
пытаясь скрыть своего отвращения. — Говорите, что надо, и я пойду. Не
стану я с вами кататься.
— Отлично. Мне тоже не слишком нравится здесь
отсвечивать.
— Вы убили моего мужа! — не выдержала я.
— Убили? Да вы в своем уме? Мы никого не убиваем.
Напротив, мы стоим на страже порядка и законности. Это вас просто бог наказал,
Марина Александровна. За несговорчивость.
Я сложила руки на груди и приняла позу, на мой взгляд,
полную презрения к собеседнику.
— Ой, только не стройте из себя светскую львицу, —
насмешливо сказал Егор, поправляя упавшую на лоб челку. — Львицы из вас не
получится. Вы всего лишь шавка.
— Шавка тоже может быть опасна.
— Ничего, я сделаю вам прививку от бешенства.
Кажется, ему нравилось меня злить. Я решила сдерживать
эмоции, чтобы не доставлять ему удовольствия. Егор тем временем покосился на
окна нашего офиса и усмехнулся:
— А вы его уже зацепили, не так ли?
У окна стоял Горчаков и, не таясь, смотрел на нас, засунув
руки в карманы.
— Ерунда, он любит свою жену, — занервничала я.
— Само собой. Но вы ему тоже нравитесь. Вот что, Марина
Александровна. Ваши отчеты должны касаться не только служебной деятельности
шефа. Нас интересуют его жена, сын, их распорядок дня и любимые места отдыха.
Все, что сможете разузнать.
— Как я это разузнаю?
— Станьте ему ближе. Мы ведь уже обсуждали этот вопрос.
Я просто пришел напомнить.
Кажется, сегодняшнее явление Егора было типичной акцией
устрашения. Он уверен, что сам его вид нагоняет на меня ужас. В сущности, он
был недалек от истины.
— А мне не полагается никакого вознаграждения? —
надменно спросила я, чтобы смутить его.
— Жизнь сама по себе награда. — Егор широко
улыбнулся.
Еще некоторое время мы обменивались обидными репликами и
незаметно так сблизились, что выплевывали слова уже прямо друг другу в лицо. Я
стояла руки в боки, Егор сжал кулаки. Со стороны казалось, что мы вот-вот
сцепимся и визжащим клубком покатимся по мостовой.
Горчаков все это время стоял у окна. Мы не порадовали его
дракой и спустя пять минут расстались, обменявшись полными ненависти взглядами.
Я отправилась домой.
У моего подъезда стояла машина Веры, сама она прогуливалась
неподалеку. Мы бросились друг к другу, как сестры, потерявшиеся во время
какого-нибудь катаклизма. Я рассказала ей про Егора. Вера сочувственно сжала
мою руку.
— Я всю ночь не спала, — призналась она. —
Все думала, что мы можем сделать.
— Появились дельные мысли? — воодушевилась я.
— Знаешь, что самое ценное в жизни?
— Что?
— Информация. Дороже ее только собственная шкура. Нас с
тобой заставляют добывать информацию, потому что это настоящее золото. С ее
помощью можно все: шантажировать, манипулировать людьми, пугать их…
— Ну?
— Мы с тобой должны раздобыть кое-какие сведения для
себя.
Я тут же поняла, что в ее рассуждениях есть рациональное
зерно.
— Понимаешь, — продолжала тем временем
Вера. — Их позиция ясна и понятна. Они уверены, что мы запуганы, как
кролики. Вот пусть и пребывают в этом заблуждении. Да, они винтики в системе,
но, помимо этого, они ведь еще и просто люди. Где-то живут, на ком-то женаты,
что-то любят, чем-то увлекаются. Они такие же, как мы.
