— Предлагаешь собрать на них досье и чем-нибудь
пошантажировать?
— Почему бы и нет?
Действительно, почему бы и нет? Узнать какую-нибудь пошлую
тайну Егора и поиграть на его нервах — о, это было бы чудесно! Я ненавидела
этого типа. Или подловить на чем-нибудь Шлыкова и обменять пару страниц
компромата на свою свободу! Вдруг он злоупотребляет служебным положением? Или
связан с мафией?
— Мы не будем бороться с ФСБ, — пообещала
Вера. — Мы возьмем за шкирку конкретных мужиков.
Во мне зашевелился было червячок сомнения, но он тут же
издох под пламенным взглядом подруги по несчастью.
— Перво-наперво, — сказала она, — мы должны
выследить курьера, который уносит наши отчеты с вокзала. Куда он их девает?
— Послушай, а ты уверена, что нас с тобой только двое? —
поделилась я с ней пришедшей мне в голову мыслью. — Может, у них целая
сеть осведомителей? Мы встречаемся с курьером на Казанском по понедельникам,
средам и пятницам с интервалом в полчаса. Так?
— Так.
— А что, если во вторник и четверг там бывают другие
жертвы?
— Их обязательно надо разыскать!
— Первая заповедь революционера-подпольщика:
«Объединяйтесь!» В единстве — сила. Не помню, кто сказал.
— Ты права, абсолютно права. Чем больше людей, тем
больше свобода маневра. Чем больше глаз для слежки за этими типами, тем лучше.
Мы им еще покажем!
В четверг мы с Верой, тщательно замаскировавшись,
отправились на Казанский вокзал. Но вояж оказался напрасным. Никто не оставлял
и не забирал никаких посланий, хотя мы следили за каждым замешкавшимся у касс,
словно коршуны за добычей.
— Надо же, какой облом! — расстроилась я.
— Значит, сделаем так, — сказала Вера, не
потерявшая присутствия духа. — Завтра выследим курьера. Кому-то же он
тащит наши донесения?
— Наверное, Шлыкову.
— Вот и отлично.
— Но ведь не домой же Шлыкову. Скорее на службу.
— Все равно, надо узнать доподлинно. Проследить всю
цепочку. Может быть, срисуем еще каких-нибудь людей. Каждая крупица знаний —
это шаг к нашей свободе, не забыла?
Я не забыла.
Назавтра мне предстояло строчить очередной донос на
Горчакова. Только я принялась за дело, как он вышел в приемную, чтобы дать
указания Липе, и сел в кресло напротив. «Интересно, — внезапно подумала
я, — когда сообщу про него все, что им нужно, меня случайно не прикончат?»
А что? Объяснить, к примеру, мое самоубийство очень просто: не смогла
справиться с горем — со смертью молодого, красивого, талантливого мужа. А уж
инсценировать суицид таким спецам — простая забава. Нет-нет, Вера права — надо
срочно действовать. Мы должны иметь хоть какую-то защиту.
Липа взяла термос и отправилась через дорогу за свежим кофе.
Горчаков перевел на меня задумчивый взгляд:
— Мне кажется, Марина, у вас что-то происходит.
— У меня муж умер, — напомнила я.
— А ваши неприятности никак не связаны с тем
мальчишкой, с которым вы вчера ссорились возле офиса?
Я метнула на него испуганный взгляд. Неужели он о чем-то
догадывается? Связать смерть моего мужа с появлением Егора — для этого надо
обладать или потрясающей интуицией, или… Ведь Горчаковым интересуется ФСБ.
Может, он гораздо умнее и осведомленнее, чем я думаю? Впрочем, чувство к нему
мешало мне не только трезво мыслить, но и вообще владеть собой. Он смотрел мне
прямо в глаза, и я теряла чувство реальности.
Уронив ручку, я полезла за ней под стол. Горчаков опустился
на корточки, наши руки встретились, и он задержал мою ладонь в своей:
— Кажется, нам есть о чем поговорить, — сказал он.
— Под столом?
— Не имеет значения… Надо обсудить проблему.
Губы, которые заставляли трепетать мое сердце, медленно
приблизились.
— Я не знала, что между нами возникли какие-то
проблемы, — глухо проговорила я.
— Но они тем не менее возникли.
Так и есть. Он обратил на меня внимание, когда я полуголой
явилась на работу. Неужели ключик от сердца любого мужчины лежит за корсажем
женщины? Даже такого потрясающего, как Горчаков?
— Предлагаю решить проблемы совместными
усилиями, — не сдавался он.
А вдруг он меня сейчас снова поцелует?
В этот момент в комнату вошла Лила в обнимку с термосом.
Увидев нас под столом, она невозмутимо спросила:
— Сергей Алексеевич, пять минут назад вы должны были
позвонить Потоцкому. Будете вылезать или спустить вам телефон туда?
— Подождите, Липа, не видите — у нас производственное
совещание?
Парализованная его близостью, я не шевелилась.
— Или вы меня боитесь, — тихо сказал Горчаков, не
поднимаясь, — или влюблены без памяти.
В этот момент я поняла, что не смогу причинить ему никакого
вреда, даже если он и в самом деле американский шпион и в часы досуга проникает
в секретные лаборатории. «Доносы, которые я пишу для ФСБ, можно
фальсифицировать, — неожиданно подумала я. — Так и сделаю. Пусть
Шлыков разорвет меня на части».
Липа настаивала на том, чтобы мы немедленно прервали
производственное совещание. Горчаков успел подняться на ноги, когда дверь распахнулась
и на пороге появился Потоцкий. Увидев меня на четвереньках под столом, он
удивленно спросил:
— У вас что, занятия по гражданской обороне?
— Нет, это так, причуды Марины Александровны, —
успокоил его Горчаков. — У красивых женщин полно причуд.
— Это у дур полно причуд, — вставила свое
замечание Липа. — А уж красивая попалась дура или нет — дело случая.
Шеф со своим замом удалились в кабинет, а я принялась
названивать Вере. У нас с ней на сегодня была назначена первая боевая вылазка.
План действий составили такой: сначала сдаем свои донесения, после чего вдвоем
садимся на хвост курьеру. Вера собиралась явиться на машине, хотя прежде
предпочитала метро: парковка возле вокзала — занятие утомительное.
— В прошлый раз я видела, как парень поднялся к перронам, —
вспомнила я. — Может быть, он ездит куда-нибудь за город? На дачу к
Шлыкову, например.
Но на этот раз все было по-другому. Парень на метро добрался
до «Чистых Прудов» и прогуливающейся походкой двинулся вдоль по улице в сторону
«Современника». Сопровождать его было одно удовольствие. Похоже, этому типу и в
голову не приходило, что за ним следят.
— Странные какие-то разведчики, — сказала я
Вере. — Простые, как стулья.
— Они думают, что это мы простые. И глупые. Поэтому так
беспечны.
Курьер демонстрировал беспечность еще примерно минут
двадцать. Один раз он застрял под деревом, чтобы выкурить сигаретку, и нам
пришлось срочно придумывать предлог для того, чтобы остановиться неподалеку.
Вера стала пудрить щеки, а я несколько раз расстегнула и застегнула замочек на
босоножке. В конце концов мы втроем вошли во двор жилого дома.
