— По вечерам, — продолжил Шлыков, уверившись, что
я рассмотрела его парня, — вы будете заезжать на Казанский вокзал и
отдавать нашему курьеру сведения. Пусть, на ваш взгляд, это будут ничего не
стоящие мелочи. Мы сами разберемся, что важно, а что нет. Договорились?
— Мне надо будет все записывать? — спросила я,
расстроившись окончательно.
«Может быть, есть хоть какая-то возможность отказаться от
столь почетного задания? Сейчас ведь не тридцать седьмой год. Не расстреляют же
меня, в конце-то концов!»
Шлыков будто подслушал мои мысли. Да что там — наверное, он
уже собаку съел на таких делах. Я абсолютно убеждена, что все люди ведут себя в
сходных обстоятельствах одинаково. И таких красивых, как я, эти парни
обработали наверняка не один десяток.
— Не советую вам придумывать отговорки, — он
впервые за все время разговора расстался со своей улыбкой. — Я не учитель,
а вы не первоклассница. Каждого человека можно уговорить делать то, что нам
нужно. Для этого есть масса способов. Не заставляйте меня прибегать к ним,
хорошо?
Я испугалась, что меня станут мучить, поэтому тут же
побледнела и кивнула.
— Вы будете приезжать на Казанский вокзал к половине
восьмого вечера через день. Кроме выходных, конечно. Начнем прямо с
понедельника. Подойдете к пригородным кассам, к любому закрытому окошку. Там их
миллион, и какие-то обязательно не работают. Покопаетесь в сумочке, а записку,
предназначенную для передачи, просто положите рядом. Подождете пару минут, пока
ее заберут. Ничего сложного, правда?
— Через день в половине восьмого. Пригородные кассы
Казанского вокзала, — дрожащим голосом повторила я. — Начиная с
понедельника.
В настоящий момент мне хотелось поскорее отделаться от этих
людей и остаться одной, чтобы все как следует обдумать. Хотя на самом деле
обдумывать было нечего. За меня уже все решили. ' — И постарайтесь сблизиться
со своим шефом. Вы девушка симпатичная, он наверняка не устоит, — Шлыков
не оставлял мне ни одной лазейки. — Нас интересуют и его неформальные
отношения в том числе.
— А если мне удастся с ним, как вы выражаетесь,
сблизиться, нужно будет описывать все подробности? — на всякий случай
спросила я, чтобы представить масштабы предстоящего предательства.
— Пишите обо всем, — почти нежно улыбнулся
Шлыков. — Кстати, отвезти вас домой?
Представив себе еще одно путешествие в обществе этих
«приятных» людей, я резко покачала головой:
— Нет, знаете ли, — трусливо сказала я, —
лучше я останусь здесь. Сегодня как раз пятница. Впереди уик-энд. Так что все
получилось удачно.
Почему-то только теперь эти люди начали внушать мне тот
страх, которого были достойны. Особенно напрягал молчаливый Егор, которому от
силы исполнилось лет двадцать. Как ни прискорбно, но он имел надо мной власть.
Потому что олицетворял не какую-то там физическую силу, с которой в крайних
обстоятельствах может попытаться поспорить любая женщина, а силу другого плана:
за его спиной стояло то, что мы привыкли называть машиной, механизмом —
безликим и безжалостным.
Шлыков и его подчиненный покинули дом, словно гости,
завершившие приятный визит. Я же некоторое время не двигалась с места,
испытывая такое чувство, будто со мной только что произошел несчастный случай.
В сущности, так оно и было. Как еще можно рассматривать ситуацию, в которую я
попала?
Интересно, чем мог заинтересовать службу безопасности
рядовой бизнесмен Горчаков? Неужели, помимо основной деятельности, он занимается
чем-то еще? Вдруг он шпион иностранной разведки? Есть в нем что-то такое…
притягательное, неуловимо чудесное, что отличает его от всех остальных мужчин.
Но почему шпион занимается малой полиграфией? Вопросы назойливо лезли мне в
голову, я с трудом разогнала их, словно стаю ворон, предвещающих несчастье.
Оставаться одной за городом не было никакого желания. А как,
скажите на милость, без машины попасть домой? В пятницу все едут из Москвы, а
не наоборот. Вряд ли найдешь попутчика среди соседей. И все же мне повезло.
Выйдя на дорогу, я подцепила жену одного из Матвеевых друзей, девицу, которая
изо всех сил лезла на профессиональную сцену. У нее на счету было целых два
клипа. Это приносило ей столько чистой радости, что не разделить эту радость
казалось просто аморальным. Всю дорогу она щебетала, как сытая канарейка, и мне
оставалось только кивать и поддакивать.
Лишь в одиннадцатом часу вечера я открыла дверь своей
квартиры. Матвея дома не было. Опять у него творческие встречи! Впрочем, сей
факт уже давно не вызывал у меня ни раздражения, ни обиды. Сама мысль о том,
что рано или поздно он все-таки явится, согревала душу. Я быстро разделась и
легла, отвернув для мужа краешек одеяла. Сон не шел. Комната была наполнена
голубоватым светом. То ли это луна сегодня такая яркая, то ли где-то напротив
окон смонтировали очередное рекламное табло.
Я встала и направилась к балкону. Проходя мимо зеркала,
глянула на свое отражение и поняла, что здорово похудела. Однако не испытала
никакой радости. Понравиться Горчакову! Теперь это было задание, а не
стремление души. Я села на кровать и хмуро уставилась в стену.
В этот момент в замке осторожно повернулся ключ. Сердце мое
испуганно всполохнулось. Может, это Шлыков пришел посмотреть, что я делаю
ночью. Но это, естественно, был Матвей. От него за километр несло изменой.
— Ты не спишь! — сказал он с детской обидой,
открывая дверь в спальню. Тут же ему в голову пришло оригинальное объяснение
моей бессонницы:
— Небось жрать хочешь?
Я мгновенно вспомнила о том, что с обеда ни крошки в рот не
брала. Аппетит тем не менее не появился. Это был плохой знак. Он показывал, что
в моем организме произошел очередной переворот и власть захватила нервная
система.
— Где ты был? машинально спросила я.
— Ужинал в ресторане.
Матвей снимал с себя одежду и сваливал ее кучей. После бурно
проведенного вечера от него пахло женским парфюмом.
— Матвей, мне хочется плакать, — неожиданно для
себя призналась я.
Муж застыл на месте с галстуком в руке и наморщил лоб.
Наверное, он думал, что я снова начну его подкалывать, как это случалось
всегда, когда он попадал под супружеский кров прямо из объятий очередной
пассии. Мой жалобный голос его обескуражил. И даже растрогал. Он бросил галстук
на ковер и, подсев ко мне, обнял за плечи.
— Ну что ты, киска? Что случилось?
Я изо всех сил прижалась к нему. Иллюзия защиты! Матвей
добрый, потому что от него требуется только нежность. Если я начну создавать
ему настоящие сложности, он тут же отмахнется от меня, как от надоедливого
комара.
— Не знаю, — соврала я. — Напало что-то.
— Хочешь, займемся сексом? — мужественно предложил
он.
— У меня от голода нет сил.
— Слушай, может, ты закончишь самоистязание? Давай я
изжарю тебе яишенку с помидоркой, положим на нее тонкий ломтик ветчины. Ты
покушаешь и хорошо выспишься?
