— На нас наехали люди твоего мужа. Мы просто хотим,
чтобы они от нас отстали. Бартер, так сказать. Твой муж оставляет нам жизнь и
свободу, а мы отдаем ему тебя в целости и сохранности. Ты сама, собственно, тут
совершенно ни при чем.
— Да?! — возмутилась Томочка. — Это, кажется,
именно мне набили шишку на затылке.
— Зато у тебя появилась возможность как следует
отдохнуть.
— От чего? — резонно возразила та. — Я
специально выбрала себе такого мужа, который может обеспечить мне вечный
отпуск.
— Что ж, значит, не повезло. Сейчас у твоего мужа
неприятности. Придется потерпеть.
— Мне дадут поесть?
Видимо, то, что мы оказались заочно знакомы (из одной
тусовки, как сказала Инна), примирило Хорошевскую с ее положением. Несмотря на
робкие попытки девочек объяснить ей ситуацию, она все же опасалась за свою
жизнь, поэтому беспрестанно голосила и ругалась, стараясь таким образом
поддержать в себе боевой дух. Мое появление погасило страх, и Томочка перешла,
так сказать, в режим ожидания.
— Что ты любишь? — поинтересовалась я. — Я
имею в виду, из еды?
Томочка любила все: деликатесное мясо и куриные окорочка,
копченую осетрину и дешевую докторскую колбасу, итальянскую пасту и самые
обыкновенные макароны с подливкой. На десерт она попросила чипсы и коробку
шоколадных конфет.
— Ее легко прокормить, — усмехнулась Катя, когда
Томочка с полным подносом съестного удалилась в глубь своей темницы. — В
детстве, когда мы жили в деревне, у нас была свинья. Она тоже ела все подряд.
— В отличие от свиньи, Тамара представляет гораздо
большую ценность.
Мы сели на диван, и я принялась рассказывать все, что мне
посчастливилось узнать за время моего отсутствия.
— Шапкин, то бишь Шлыков, от нее без ума и пойдет на
все, лишь бы с ней ничего не случилось, — закончила я свое повествование.
— Меня пугает эта формулировка — «пойдет на
все», — содрогнулась Катя. — Может быть, он пригонит сюда
какой-нибудь спецотряд, и нас начнут расстреливать из автоматов?
— У нас ведь есть заложница, — возразила
Ира. — И, кроме того, они не в курсе, где мы ее спрятали.
— Кстати, Ирочка, — спохватилась я, — как
тебе удалось увести шофера? И где он сейчас? Целый день гадаю, что ты
придумала.
— Господи, да ничего фантастического! — Она
всплеснула руками. — Сказала, что я сестра Егора, приехала только сегодня
утром. Мне, мол, нужно срочно пополнить гардероб перед вечерним выходом в свет,
и Егор просил сопровождать меня по магазинам, а «Ауди», мол, велел оставить у
подъезда, потому что он сядет за руль сам. Шофер оставил ключи в замке зажигания
и отправился за мной, уверенный, что Мазуренко уже спускается по лестнице.
— Я преклоняюсь перед тобой. И что, он действительно
таскался с тобой по магазинам?
— Еще бы. Таскался как миленький. Промучив его часа три
кряду, я от него улизнула. Даже не представляю, сколько времени бедняга торчал
возле того злосчастного бутика. Очевидно, думал, что я примеряю шмотки. Потом
он наверняка позвонил Мазуренко сообщить, что потерял его сестру.
— Значит, они там сейчас стоят на ушах. «Ауди»,
возможно, уже нашли. А вот Томочку нет.
— Кстати, кто знает, что жена Шлыкова делала у своего
зятя?
— Он ей ненастоящий зять. Ведь дочь-то не ее. Она и
сама еще в соку. Так что догадайся с трех раз, что она там делала.
— Можно у нее спросить, — предложила я.
— Не буди лихо, пока оно тихо. Пусть себе девушка
насыщается. Позже попробуешь поговорить с ней по душам. Возможно, она даст нам
пару советов, как лучше поладить с ее муженьком.
Итак, Ирочка осталась сторожить пленницу, а мы с Катей
отправились по домам.
— Только не подвози меня к самому подъезду, —
попросила я. — Лучше, если нас не увидят вместе.
— Ладно, иди, я покараулю.
Несмотря на поздний час, вокруг все казалась мирным и
спокойным. Я вихрем взлетела на второй этаж и, вбежав в квартиру, с облегчением
прислонилась спиной к двери, которую тщательно заперла за собой. Потом, не
включая света, подошла к окну, чтобы посмотреть, как уезжает Катя. Задние
фонари ее автомобиля как раз исчезали за углом. По привычке я первым делом
открыла балконную дверь. Прохладный ветер ворвался в комнату, взметнув тюлевую
занавеску почти до потолка. Я переоделась в халат и отправилась на кухню.
Завтра снова рабочий день, очередная встреча с Горчаковым, очередной донос,
очередные страхи и огорчения.
Кофе с молоком был очень кстати — он всегда поднимал мне
настроение. Я вышла с чашкой на балкон, чтобы по давней привычке постоять под
звездным небом и помечтать о чем-нибудь приятном. Двор внизу был пуст, и ничто
не мешало мне предаваться грезам. Я подняла лицо к небу — и в этот момент
почувствовала за своей спиной неуловимое движение. Что это было — колебание
воздуха, или я краем глаза заметила какую-то тень, не знаю. От неожиданности я
вздрогнула, хотела обернуться, но не успела. Кто-то зажал мне рот одной рукой,
изо всех сил притиснув к себе другой. Кто-то высокий, сильный, не испытывающий
ни капли жалости к женщине, шейные позвонки которой подозрительно хрустнули.
Я хотела закричать, но через ладонь нападавшего смогла лишь
неясно промычать. Кружка выскользнула из моих рук и, перевернувшись в воздухе,
полетела вниз. Раздался глухой удар — стукнувшись об асфальт, кружка
рассыпалась на осколки. В любой другой ситуации я бы наверняка пожалела о ней —
это подарок Матвея на Новый год, и она была дорога мне как память. Но сейчас
мне было не до сожалений.
Спасибо, что хоть носом могла дышать. Неизвестный резко
дернул меня вверх, будто злился за что-то. Теперь у меня хрустнули ребра. Я
опять замычала и попыталась лягнуть его ногой. Непроизвольно, конечно.
— Не кричи, тогда отпущу, — сказал незнакомый
низкий голос прямо в самое ухо.
Я энергично закивала. Мне совершенно не хотелось полететь с
балкона вниз головой. Хоть это и второй этаж, но летальный исход вполне
вероятен, потому что падать на асфальт, не сгруппировавшись, совсем даже
небезопасно. Незнакомец стал поворачивать меня лицом к двери. Видимо, мы должны
были пройти в квартиру, не нарушая плотного контакта. Я все еще цеплялась
пальцами одной руки за металлические прутья балкона, и внезапно почувствовала
их мягкую вибрацию. Скосив глаза, я увидела, как снизу, прямо из воздуха,
материализовалась чья-то макушка. «Там ведь пожарная лестница! — вспомнила
я. — И по ней кто-то лезет».
Мгновение — и мой спаситель (я, естественно, надеялась, что
это спаситель) уже перебросил свое тело через перила, очутившись сбоку от нас.
Не знаю, как это произошло, но в ту же секунду я оказалась на свободе, а рядом
завязалась драка. Взобравшемуся по лестнице человеку потребовалось всего
несколько секунд, чтобы отключить моего врага. Тяжело дыша, спаситель молча смотрел
на меня. А я глупо пялилась на него. Потому что это был не кто иной, как
Крылов.
