— В вашей жизни происходит что-то нехорошее. Я прав?
— Да, — честно ответила я, подняв на него
измученные глаза. — Вы правы. Мне нужно во всем как следует разобраться.
— Хорошо, — согласился он. — С завтрашнего
дня вы свободны. Только… Вы абсолютно убеждены, что я ничем не могу вам помочь?
Впервые я заколебалась, но его безупречный вид меня
отрезвил. Зачем впутывать в этот кошмар такого замечательного парня? Я с ума
сойду, если стану причиной хоть одной его горести. Мои липовые доносы не в
счет. В них нет ничего такого, что могло бы ему навредить. Единственное, что я
скрывала, — это личности людей, которые интересуются им вплотную. Но, судя
по последним событиям, происходящим на фирме, Горчаков отлично знает о
пристальном к себе внимании. Отсюда все проверки документации, таинственность,
которой он себя окружил, внимание Крылова ко мне и к Липе. Нет, шеф сумеет себя
защитить! Но даже если и не сумеет, я могу не волноваться — ни одним словом я
не помогла его врагам!
До обеда я вместо Липы отвечала на бесконечные телефонные
звонки. В два часа Горчаков выбежал на улицу с радостной улыбкой на лице.
Услышав шум мотора, я уж было подумала, что в Москву вернулись его жена с
сыном. Но я ошиблась. Вслед за шефом в приемную вошли Крылов и неизвестный мне
молодой человек со светлыми вьющимися волосами, собранными резинкой на затылке.
— Знакомьтесь, Марина, это Анатолий. Он занимается
отладкой компьютерных программ. Пришел поставить нам более мощный антивирус.
— Толик, — улыбнулся молодой человек, протягивая
руку.
Я потрясла мягкую теплую ладонь и спросила:
— Зачем нам новая антивирусная программа, когда старую
постоянно обновляет фирма-производитель?
Горчаков с тревогой поглядел на Крылова, тот — на Толика.
Анатолий ничуть не смутился:
— Если я объясню, используя специальную терминологию,
вы поймете?
— Нет, — честно призналась я и освободила свой
стул. — Пожалуйста.
— Думаю, — сказал шеф, — что за время
обеденного перерыва управимся.
— Я не пойду обедать, — испуганно произнесла я,
снова представив себя на улице с ощущением того, что на моей спине нарисована мишень.
— Ну тогда посидите немного вместе с нами. Составите
компанию.
Крылов сел на стул возле меня, хотя других сидячих мест в
приемной было завались. Это меня обеспокоило. Видимо, сработала интуиция, и я
почувствовала исходящую от мужчин угрозу.
Толик между тем вставил в дисковод принесенную с собой
дискету и с космической скоростью забегал пальцами по клавиатуре.
— Отлично… Классно… — приговаривал он, чему-то
радуясь. — Все получается.
Я не знала, что у него там получалось, но тем не менее
беспокоилась все больше. Мне вдруг захотелось пойти пообедать.
— Нет уж, — сказал Крылов. — Сидите смирно.
Не хотели раньше, теперь придется потерпеть.
— Почему? — огрызнулась я. — Что это вы
распоряжаетесь моим обеденным перерывом?
Но на открытый бунт не решилась и продолжала сидеть на своем
месте, сложив руки на коленях.
Горчаков делал вид, что не слышит наших препирательств.
— Ну вот, пожалуйста, — через некоторое время
сказал Толик, — можете сами посмотреть.
Он поднялся, уступив место Горчакову. Тот взглянул на экран
монитора, некоторое время водил «мышкой» по коврику, потом с выражением
горького упрека взглянул на меня.
— То, что я и думал? — спросил Крылов,
сгруппировавшись на своем стуле.
Горчаков устало кивнул. Свежесть слетела с него, будто
осенняя листва с тополя. Последний листочек медленно кружил в воздухе.
— Здесь мои рабочие дни расписаны буквально по
часам, — сообщил он напряженным голосом.
Взглянув на весело насвистывающего Толика, я все поняла. Он
восстановил те файлы, которые я аккуратно удаляла из памяти каждые понедельник,
среду и пятницу.
— Подождите, послушайте! — вскочила я со своего
места, но Крылов мгновенно среагировал, задержав меня, словно шлагбаумом, своей
железной рукой.
— Сидеть! — прикрикнул он.
— Я вам не собака! — закричала я. — Отпустите
сейчас же!
— Еще чего.
— Сергей Алексеевич! — попыталась я воззвать к
шефу.
— Мужчины не должны плакать, — с горечью сказал
Горчаков. — Но я, честное слово, сейчас разрыдаюсь.
— Я пойду. — Толик щелкнул замочками своего
щегольского «дипломата».
— Да, конечно. До встречи. — Горчаков пожал ему
руку.
Крылов вместо рукопожатия отсалютовал моему могильщику.
— Я ни в чем не виновата, как вы не понимаете! —
воскликнула я, когда дверь за Толиком закрылась. — Меня заставили…
— Обещали вам денег? — предположил Горчаков.
— Они убили моего мужа!
— Ну, конечно.
Крылов между тем занял место шефа и уставился на экран
монитора, сдвинув брови.
— Подожди, — минуту спустя сказал он. —
Посмотри, тут какая-то дребедень.
Горчаков подошел к нему и взглянул через плечо.
Я сидела и молча глотала слезы, которые стекали со щек прямо
мне в рот. Было ужасно обидно.
— Действительно, что за ерунда? — пробормотал
Горчаков. — Пекарня номер восемь…
Оба уставились на меня. Сквозь слезы я с трудом проговорила:
— Это все ненастоящее. Фальшивки, понимаете? Я их
обманывала.
— Кого — их? — спросил Крылов.
— Фээсбэшников.
— Что за… — начал было тот.
— Минутку. — Горчаков поднялся и подошел ко мне,
по привычке засунув руки в карманы.
Солнце осветило его лицо, отчего глаза сделались темно-янтарными.
Заглядевшись, я на несколько секунд вообще забыла о том, что происходит.
Горчаков моргнул.
— Послушайте, Марина, — он попытался взять меня за
руку, но я стряхнула его пальцы, изо всех сил стараясь унять слезы. — Как
вы представляли свою дальнейшую судьбу на фирме?
Я пожала плечами:
— Никак.
— Надеялись, что просто уволитесь в подходящий момент,
и все?
— Хотите услышать правду?
— Естественно.
— Я убеждена, что меня просто убьют.
— Вот тебе и на! — растерялся Горчаков. — За
что это?
— За то, что я слишком много знаю.
— Что же особенного вы знаете? — недоверчиво
спросил он. — В какое время я обедаю?
— Вы не понимаете!
