Вход в салон действительно был декорирован кокошником.
Копейкин расплатился с ним и отпустил с миром. Озадаченные, они молча стояли
перед девятиэтажным домом. Теперь предстояло вычислить квартиру усатого.
— Что же делать? — спросила Липа, снова собираясь
реветь.
— Думать, — жестко сказал Копейкин.
— Игнат, — обратился Горчаков к своему помощнику —
Представь, что в руках этого типа твоя сестра и надо быстро узнать, за какой он
дверью.
Крылов надолго задумался, потом внезапно ожил.
— Во-первых, — бодро сказал он, — перед
каким-то из подъездов должен стоять Маринин «Опель». Ведь именно на нем они
уехали с кладбища, не забыли?
— Черт побери! — пробормотал Копейкин. — Грош
мне цена в базарный день. Как же я сам не догадался?
— И во-вторых, — продолжал Крылов, — время
сейчас позднее, уже без четверти три. Если этот гад привез к себе Марину, он
вряд ли сейчас спит и видит сны.
— Свет! — догадалась Липа. — У него должен
гореть свет!
Все как по команде задрали головы вверх. Свет горел только в
трех окнах.
— Итак, — быстро подытожил Крылов, — теперь
надо зайти с другой стороны и поискать «Опель».
Вся четверка ринулась под арку во двор дома. «Опель»
обнаружился возле одного из тех подъездов, где горел свет.
— Третий этаж, — отсчитал Копейкин.
— Господи, а теперь-то что делать? — спросила
Липа. — Ведь мы не можем просто позвонить в дверь! Как только этот гад
поймет, что мы пришли на выручку Марине, она тут же превратится в его
заложницу. Вы понимаете?
Мужчины отлично все понимали.
— Нужна какая-нибудь хитрость, — сказал
Горчаков. — Что-то из ряда вон выходящее, что заставит маньяка отвлечься
от пленницы.
— Может, пожар? — предложил Копейкин. —
Напустим дыма в квартиру…
— Повыскакивают все соседи. Ему останется только в
«глазок» посмотреть, чтобы сообразить, что все это блеф.
— Что же делать? — Горчаков кусал губы от
отчаяния.
В тот момент он уже точно знал, какие именно чувства ко мне
испытывает.
— Подождите! — внезапно оживилась Липа. —
Что, в сущности, нам нужно? Чтобы он открыл дверь, правильно?
— Да, это главное. Лишь бы открыл. А там уж с божьей
помощью…
— Я знаю, как заставить его это сделать!
— Как? — мужчины уставились на нее с напряженным
вниманием.
— Надо устроить скандал. И не простой скандал, а
грандиозный. Кто-нибудь из соседей обязательно захочет вызвать милицию. Чтобы
этого не допустить, маньяк непременно вмешается. Вот увидите!
— Выкладывай, приказал Горчаков. — Что за
представление ты намерена разыграть?
* * *
Если бы в тот момент я знала, что команда спасателей
находится внизу под окнами, мне не было бы так страшно. Но я-то думала, что
никто в целом мире отыскать меня не в состоянии. А случилось вот что. Я
приехала домой, кинулась на кровать и принялась жалеть себя. Поплакав от души,
я подняла голову и увидела над собой фотографию Матвея.
— Зачем ты позволил себя убить? — запричитала
я. — Кроме тебя, у меня нет ни одного заступника. Сейчас бы выплакаться у
тебя на плече! Не к брату же в Смоленск ехать за сочувствием!
Короче, слово за слово, я растравила себя воспоминаниями о
том, каким Матвей был хорошим, деятельным и умным. Как он помог бы мне в
сложной ситуации. Все кончилось тем, что я поехала на кладбище. Время было
позднее, но мне казалось, бояться нечего. Да и какого лешего стучать зубами,
воображая мифические опасности, когда я буквально только что пережила пропасть
настоящих.
На свежем воздухе я успокоилась. Села на скамеечку возле
надгробья и стала смотреть на луну, которая сегодня была круглой и яркой, как
никогда. Я знала, что неподалеку бродит сторож, его незримое присутствие не
позволяло чувствовать себя катастрофически одинокой и прислушиваться к шорохам
за спиной. Но все равно: как только мои нервы успокоились, по спине пробежал
холодок. В конце концов, я была ночью одна среди могил.
Спустя некоторое время выяснилось, что бояться стоило вовсе
не мертвецов, а вполне живых и теплокровных личностей.
Он ждал меня возле самых ворот. В белой рубашке и брюках с
наглаженными стрелками. Он сразу же показал мне оружие — что-то похожее на нож
или шило на короткой ручке, я со страху не разобрала.
— Только пикни, сразу воткну в живот, — спокойно
заявил он, будто речь шла о сущей ерунде, а не о моей жизни.
Страшное орудие потонуло в кармане его брюк. Он крепко
ухватил меня под руку и повел к «Опелю». Я влезла внутрь и положила дрожащие
пальцы на руль. Вот о чем я пыталась вспомнить весь день и не могла! Усатый!
Кто он такой? Мы тогда отпустили его, думая, что он сразу побежит к Шапкину. Но
этот тип оказался не из его компании. Тогда откуда он взялся?
Этот вопрос следовало задать себе тогда, когда вокруг меня
были люди, готовые прийти на помощь. А что делать теперь? Единственное, что
пришло мне в голову, — это тянуть время. «Надо заговорить этому гаду
зубы, — сказала я себе. — Для этого нужно найти верный тон. Если он
маньяк, то у него с головой не все в порядке. Поэтому главное — не ошибиться и
подумать, что мне выгоднее — прикинуться бедной испуганной овечкой или же
начать давить на него, на повышенных тонах?»
— Как тебя зовут? — спросила я таким тоном, словно
он неразумный подросток.
Роль взрослой., которая может распоряжаться младшим по
возрасту, показалась мне удачной. Однако мой старый знакомый не торопился
подчиниться. Вместо ответа он буркнул:
— Заводи мотор и трогай с места.
— Куда мы поедем? — уже более жалобно спросила я.
На эту мольбу мой похититель откликнулся:
— Поедем ко мне домой.
Наверное, комфортнее всего он чувствует себя в компании с
подавленной и испуганной жертвой. Надо ему подыграть. Тогда, возможно, у меня
появится шанс отсрочить приговор. Я хорошо знала, что он проделывает с
женщинами. Когда я думала об этом, страх буквально парализовывал меня и я
машинально сбавляла скорость, против воли переставая давить на газ.
В его квартире было чисто и уютно. Повсюду лежали книги,
журналы и газеты. Судя по всему, маньяк мне лопался образованный.
— Что ты хочешь делать? — испуганно спросила я,
когда увидела, как он распахнул шкаф. Сейчас мне не понадобилось притворяться,
я и в самом деле обливалась холодным потом.
— Я хочу показать тебе свою коллекцию, —
торжественно объявил усатый и извлек на свет божий большую коробку из-под
телевизора. — Здесь у меня все. Ты должна это увидеть.
