И девчата с полей
Мне помашут вослед.
Тракторист улыбнется
Приветливо, щедро.
Я люблю свою землю!
Мне мил белый свет!
В зимовье нахожу
Я смолистые щепки.
Сухари.
И хрустящую
Соль в туеске.
И заботу о том,
Кто придет сюда следом.
В моем сердце
Нет места старухе-тоске,
Залита она ярким
Улыбчивым светом.
Я наметом промчусь
По родимой земле,
Да, она для меня!
И, как тысячи радуг,
Расцветает в душе,
Расцветает во мне
Неизбывная, полная
свежести, радость!
Становлюсь я похожим
На эти края.
Не прохожий,
А общего дела участник.
Полюбила меня,
Присушила меня
та земля,
На которой я счастлив!
Начинается город
Маленькая поэма
1
Когда под сердцем трепетным комочком
Забьется песня,
торопясь наружу.
В минуты эти мне теплее ночью,
И сад отцовский расцветает
в стужу.
Я выхожу на площадь,
как в поля,
Июльской ночью, пахнущей укропом.
А подо мной вращается Земля,
Наматывая,
будто нитки, тропы.
В такую ночь хожу я и смотрю
На край,
что мнился мне
таким далеким.
И предо мной встают, как на смотру,
Его хребты,
поля,
разливы, реки…
Меня облепит колдовская тьма.
А купол неба в дырах,
будто сито.
И сознаю я сам:
О, как я мал
Пред тем, что не забыто,
не избыто.
Пахнет в лицо мне запахом
жилья
И свежим хлебом,
на поду печенным.
И заблужусь в ночном
сияньи я,
Приду к речной воде,
густой и черной.
По утреннему городу спешу
К столу редакционному
простому.
За ним совсем немного лет
пишу
О тех, кто этот город
нынче строит.
Вот обогнал я одного
из них
И на ходу взглянул
в лицо пытливо.
Ты — человек. Приподнят воротник.
Улыбка — белозубейшее диво.
Я тороплив.
Мне многое увидеть,
Мне многое запомнить
суждено.
Вот новый дом
встает,
как в сказке витязь.
Вон вальс плывет
в открытое окно.
От радостных улыбок
в мире тесно,
Легли дороги,
в дальний путь маня…
Проходят люди,
и не слышат
песни,
Что родилась под сердцем у меня.
2
Он был одним
из лучших
зданий города,
Сарай, что выводил
под крышу я.
Он на тайгу глядел
светло и гордо,
По ветру спелым
кумачом звеня.
Шел первомай.
Я шпалы просмоленные
Пустил на мостик,
что к сараю вел.
По ним
шагали первые влюбленные
За речку,
где багул
лиловый цвел.
Они ломали
на букеты ветки
И украшали ими мой «дворец».
А я смотрел на них
с терпеньем редким,
Как смотрит на детей своих отец.
И мой сарай
был кораблем влюбленных,
Несущимся на алых парусах
Туда,
в весенний и вечнозеленый
Мир,
тающий в задумчивых глазах…
Теперь сарай мой
лишь обыкновенный,
Довольно куцый и смешной сарай.
Влюбленные в тайге подняли стены,
И город встал, где был медвежий край.
И былью стало все,
о чем мечтали,
О чем просили: «Еселе, сыграй!»
И он летит сквозь
дымчатые дали,
Дворец мой первый,
первый мой сарай!
3
Перрон Биробиджанского вокзала!
Взошла твоя счастливая звезда.
Ни водокачки, ни большого зала
Тут не было.
Но были поезда.
Сердито отдуваясь,
привозили
Они народ со всех
концов России.
Вот едут Тунеядовка и Шпола,
Вот Витебск, Минск,
Одесса и Лунгин.
И на вокзале
тяжко
стонут шпалы,
Висят гудки,
протяжны и туги.
Тут матери качают
ребятишек,
Там двое в споре
яростном сошлись.
В теплушках, на подножках
и на крышах
В наш край таежный приезжала жизнь.
С веселыми и грустными глазами,
С плечами просто
и в сажень плечо.
И был перрон толпой густою
залит,
Тут пели
и рыдали горячо.
И лошадей
по сходням выводили,
И выносили сундуки с добром…
И стар и млад —
как молоды мы были!
Нам в шевелюры город серебром
Еще не лег тогда.
Нам всяко будет:
В палатках надрожимся под дождем…
Но никогда, наверно,
не забудем
Вокзал.
Наш первый в этом крае дом…
Уже звенят над городом антенны,
Дрожит над клубом алая звезда.
Я каждый вечер,
каждый, непременно,
Хожу встречать ночные поезда!
4
Привыкли к взлету
третьих этажей,
На тротуар не смотрим,
как на диво.
И скептики порастеряли
желчь,
А город стал приветливо
красивым.
Привыкли к телефонам
и к тому,
Что на работу не идем,
а едем.
И в скверах «Штерн»,
а вовсе не Талмуд
