Тельма Рингбаум непонимающе смотрит на него, затем начинает хихикать.
— Ах, Моррис, — говорит она, — тебе всё шутки. Неужели тебя это совсем не волнует?
— Человеку, который испытал то, что недавно выпало на мою долю, уже нечего бояться, — отвечает Моррис, взмахнув сигарой.
Однако прочие участники конференции так не думают. В течение часа они собираются с багажом в вестибюле отеля в ожидании автобуса, который доставит их в аэропорт. Родни Вейнрайт, циркулируя в толпе, принимает соболезнования по поводу прерванного доклада.
— Что ж, — философски вздыхает он, пожимая плечами. — А Филипп? — слышит он вопрос Морриса Цаппа, обращенный к Джой Симпсон, которая тоже собралась ехать. — Кто же с ним останется?
— Я не могу пойти на риск, — отвечает она. — У меня дети.
— Значит, вы его бросаете? — удивленно подняв брови, спрашивает Моррис Цапп.
— Нет, я позвонила его жене, — отвечает Джой Симпсон. — Она вылетает первым же рейсом.
Моррис поднимает брови еще выше.
— Вы позвонили Хилари? А хорошо ли это?
— Это Филипп так решил, — говорит Джой Симпсон, — И попросил меня позвонить ей. Что я и сделала.
Моррис Цапп внимательно обследует кончик своей сигары. — Понятно, — говорит он, выдержав паузу.
И тут публика снова оживляется (на часах лишь одиннадцать утра, но для Родни Вейнрайта этот день уже через край переполнен событиями). В вестибюле отеля под неодобрительным взглядом швейцара появляется высокий стройный молодой человек с копной рыжих курчавых волос и обгоревшим от солнца носом на круглом веснушчатом лице. На нем заношенные голубые джинсы, а в руках — спортивная брезентовая сумка. Он громко приветствует Морриса Цаппа.
— Персик! — восклицает Моррис, обнимая незнакомца и тряся его за плечи. — Как жизнь? Что ты делаешь в Иерусалиме? На конференцию ты опоздал: Филипп Лоу подцепил Черную Смерть, и мы все отсюда сматываемся.
Молодой человек оглядывает вестибюль.
— Анжелика здесь?
— Ал Пабст? Нет, ее здесь нет. А что?
Молодой человек в отчаянье опустил плечи:
— Господи Боже мой! Я был уверен, что уж здесь-то я ее застану!
— Насколько я знаю, она не подавала заявки на участие.
— Тогда это единственная конференция, которую она пропустила, — с горечью говорит молодой человек. — Я преследовал эту девушку по всему свету, я искал ее в Европе, в Америке и в Азии. Я истратил все деньги, и у меня за долги изъяли карточку «Америкен экспресс». Чтобы попасть из Гонконга в Аден, мне пришлось устроиться на теплоход матросом. Я на попутках добирался сюда через пустыню и чуть не погиб от жажды. И за все это время, с тех пор как она ускользнула от меня в Раммидже, я ни разу не видел ее и не слышал ее голоса.
Моррис Цапп задумчиво затягивается сигарой.
— Я и не знал, что тебя так заинтересовала эта девушка говорит он, — но почему ты не мог ей написать?
— Потому что никто не знает, где она живет! Она все время перемещается с одной конференции на другую.
Поразмыслив, Моррис Цапп говорит:
— Не отчаивайся, Персик. Я знаю, что тебе надо сделать: приезжай на следующую конференцию Ассоциации по изучению современного языка. Там собираются все.
— Когда она будет?
— В декабре, в Нью-Йорке.
— Господи Боже мой! — со стоном говорит Перс. — Ждать еще полгода!
Родни Вейнрайт, подавшись вперед, трогает его за руку. — Могу я вас попросить, молодой человек, не упоминать имени Божьего всуе?
Университет Дарлингтона погрузился в летние каникулы. Кампус опустел. В аудиториях тихо, лишь в окна с жужжанием бьются мухи. В профессорских и коридорах безлюдно и пугающе чисто. Комнаты преподавателей заперты, а на кафедрах сидят праздные секретарши: вяжут, сплетничают и расклеивают по стенам открытки из Корнуолла или с острова Корфу от своих более везучих друзей. Лишь в компьютерном центре ничего не изменилось со времени окончания семестра: там, не меняя поз, сидят двое мужчин — как кошка с мышкой или паук с мухой: один сгорбился за компьютером, другой наблюдает за ним из стеклянного отсека, методично таская из пакета и засовывая в рот хрустящий картофель.
Время, проведенное перед монитором, состарило Робина Демпси: Перс МакГарригл теперь не узнал бы того плотного, широкоплечего и энергичного мужчину, который заговорил с ним на приеме с хересом. Плечи его ссутулились, синий костюм болтается как на вешалке, челюсть не выступает, а отвисает, а маленькие глазки стали еще меньше и ближе к переносице. Атмосфера в помещении словно заряжена электричеством и предвещает грозу. Тишину нарушают лишь щелканье клавиш и хруст картофеля. Не сводя глаз с Робина Демпси, Джош Коллинз комкает пустой пакет и кидает его в мусорную корзину. Теперь в комнате раздается лишь стук по клавиатуре. Джош Коллинз тихо, тайком выходит из-за стеклянной перегородки и на цыпочках крадется к сидящему за монитором и лихорадочно барабанящему по клавишам Робину Демпси. Когда Робин перестает печатать, Джош замирает на ходу, но вот он приблизился к монитору настолько, что может прочесть:
Я БОЛЬШЕ ТАК НЕ МОГУ Я ЗАЦИКЛИЛСЯ НА ФИЛИППЕ ЛОУ ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА В СУТКИ Я ДУМАЮ О ТОМ ЧТО ЕМУ ДОСТАНЕТСЯ ДОЛЖНОСТЬ В ЮНЕСКО МЫСЛЬ ЭТА МНЕ ОТВРАТИТЕЛЬНА НО ОНА ПРЕСЛЕДУЕТ МЕНЯ А ТЕПЕРЬ ВСЕ КАК СГОВОРИЛИСЬ СТОИТ МНЕ НА МИНУТУ ЗАБЫТЬ О НЕМ КАК ТУТ ЖЕ В КАКОМ-НИБУДЬ ЖУРНАЛЕ РАСХВАЛЯТ ЕГО КРЕТИНСКУЮ КНИГУ ИЛИ РАЗРЕКЛАМИРУЮТ ЕЕ С ЦИТАТАМИ И ЕЩЕ СКАЖУТ ЧТО ЭТО НОВОЕ СЛОВО В НАУКЕ А СЕГОДНЯ УТРОМ Я ПОЛУЧИЛ ПИСЬМО ОТ СЫНА ОН СЕЙЧАС В ИЗРАИЛЕ РАБОТАЕТ В КИБУЦЕ И ОН СКАЗАЛ ЧТО МЭТЬЮ ЭТО СЫН ЛОУ ВСТРЕТИЛ СВОЕГО ПАПАШУ В ОБНИМКУ С ХОРОШЕНЬКОЙ БЛОНДИНКОЙ ОН ТАМ НА КОНФЕРЕНЦИИ В ИЕРУСАЛИМЕ ВОТ ЧТО Я ХОЧУ СКАЗАТЬ У ЛОУ ЕСТЬ ВСЕ И СЛАВА И ЛЮБОВНИЦА И ЗАГРАНИЧНЫЕ ПОЕЗДКИ ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО Я ЭТОГО НЕ ВЫНЕСУ Я СХОЖУ С УМА И НЕ ЗНАЮ КАК БЫТЬ
Робин Демпси перестает печатать и, помедлив мгновенье, нажимает клавишу с вопросительным знаком: «Элиза» моментально отвечает: ЗАСТРЕЛИТЬСЯ.
Робин Демпси, раскрыв рот, немигающими глазами смотрит на экран. Потом его начинает трясти и, заскулив, он прячет лицо в ладонях. Сзади раздается сдавленный смешок: крутанувшись на кресле, Робин видит ухмыляющуюся физиономию Джоша Коллинза. Он переводит взгляд с Джоша на экран и обратно.
— Ты… — задохнувшись, говорит он.
— Шутка, — отвечает Джош, поднимая руки в примиряющем жесте.
— Ты вмешался в работу «Элизы», — говорит Робин Демпси, медленно поднимаясь с кресла.
— Ну ладно, ладно, — пятясь, говорит Джош Коллинз. — Успокойся.
— Это ты заставил «Элизу» сказать, что место в ЮНЕСКО получит Лоу!
— А ты сам меня спровоцировал, — отвечает Джош Коллинз. — Сам и виноват.
С яростным криком Робин Демпси бросается на Джоша Коллинза. Сцепившись, они кружат по комнате, налетая на мебель, потом, сбив друг друга с ног, начинают кататься по полу, громко вопя и изрыгая проклятия. Один из компьютеров, задетый чьим-то коленом, вдруг оживает и начинает извергать рулон распечатки, в который заматываются дерущиеся. Распечатанный текст состоит из одного-единственного, многажды повторенного слова:
