— Где они продаются?
— Возьми его себе. Моррис ни разу не соизволил надеть его. Я его купила ему в подарок на Рождество два года назад. Кстати, ты Хилари написал? Или надеешься, что еще одна анонимка все за тебя решит?
— Я не знаю, что ей сказать. — Он зашагал по комнате, стараясь, непонятно почему, не наступать на солнечные полоски. Троица его собственных зеркальных отражений заспешила навстречу ему в триптихе зеркал над туалетным столиком Дезире и демонстративно отпрянула, когда он повернул назад.
— Расскажи ей о том, что произошло и что ты дальше собираешься делать.
— Но я не знаю, что собираюсь делать дальше. У меня нет никаких планов.
— Но ведь твой срок здесь подходит к концу?
— Да знаю, знаю, — с досадой сказал он, запустив пальцы в шевелюру. — Но все это так для меня непривычно. У меня нет опыта супружеской измены. И я не знаю, что будет лучше для Хилари, для детей, для меня, для тебя…
— Обо мне не беспокойся, — сказала Дезире. — Не обращай на меня внимания.
— Да как это можно?
— Я вот что тебе скажу. У меня нет никакого намерения еще раз выходить замуж. В случае, если тебя посещала подобная идея.
— Но ведь ты собираешься разводиться?
— Собираюсь. И теперь буду свободной женщиной. Я буду стоять на собственных ногах, а пару яиц иметь исключительно на завтрак. — Возможно, это обидело его, так что она добавила: — Это к тебе не относится, Филипп, ты знаешь, что ты мне очень нравишься. И нам хорошо вместе. И детям ты понравился.
— Правда? Это мне трудно понять.
— Да-да, ты с ними в парк ходишь гулять и тому подобное. Моррис никогда этого не делал.
— Ты будешь смеяться, но это одна из тех вещей, от которых я надеялся избавиться, когда приехал сюда. Это, наверное, уже мания.
— Ты можешь жить у нас сколько хочешь. Если захочешь съехать, я тебя держать не буду. Ты волен делать все, что сочтешь нужным.
— Я именно так и чувствовал себя в эти последние недели, — сказал он. — Никогда в жизни я не чувствовал себя более свободным.
Дезире улыбнулась ему, что для нее было редкостью:
— Вот это хорошо.
Она вылезла из кровати и почесалась сквозь хлопковую ночную рубашку.
— Как было бы славно, если бы все это так и продолжалось. Ты, я и близнецы. А Хилари с детьми где-то там, и ничего не знают, и тоже довольны.
— Сколько времени у тебя осталось?
— Официально срок обмена заканчивается через месяц.
— А если бы ты захотел, ты бы мог остаться в университете? То есть смог бы ты получить работу?
— Никакой надежды.
— Кто-то мне сказал, что в «Бюллетене курсов» на тебя составили потрясающий отзыв.
— Это всего лишь Вайли Смит.
— Не скромничай, Филипп. — Стягивая через голову ночную рубашку, Дезире удалилась в ванную. Филипп с признательностью последовал за ней и, пока она принимала душ, сидел на крышке унитаза.
— А может быть, поискать работу в каком-нибудь из местных колледжей? — спросила Дезире сквозь шум льющейся воды.
— Может быть. Но возникнут проблемы с визами. Конечно, будь я женат на американке, таких проблем не было бы.
— Ну, это похоже на шантаж.
— Что ты, я и в мыслях такого не имел. — Он поднялся и встретился со своим отражением в зеркале над раковиной.
— Надо побриться. Ладно, все это фантазии. Конечно, через месяц я уеду. Вернусь к Хилари и детям. Назад в Раммидж. Назад в Англию.
— А ты этого хочешь?
— Вот уж нет.
— Я могу взять тебя к себе на работу.
— К себе?
— Домработницей. У тебя это здорово получается. Гораздо лучше, чем у меня. А я пойду работать.
Он рассмеялся.
— И сколько же ты мне будешь платить?
— Немного. Зато не будет проблем с визой. Ты не подашь мне из шкафа полотенце, милый?
Он распахнул полотенце и, когда она, блестя мокрой кожей, выступила из-под душа, начал проворно растирать ее.
— М-м-м, как приятно. — Немного погодя она сказала:
— Тебе все-таки надо написать домой.
— А ты Моррису уже сказала?
— Я не обязана ему ничего объяснять. К тому же он в два счета прилипнет к твоей жене.
— А я об этом не подумал. Конечно, они оба знают, что я здесь жил…
— Но они думают, что Мелани тоже здесь, в качестве надсмотрщика. Или это я должна присматривать за тобой и Мелани? Я совсем запуталась.
— Я уже давно запутался, — сказал Филипп, замедляя свои движения. Он стоял перед ней на коленях, вытирая ей ноги. — Ты знаешь, это возбуждает.
— Остынь, детка, — ответила Дезире. — У тебя сегодня бдение, забыл?
Дорогая моя!
Большое спасибо за письмо. Я рад, что ты избавилась от простуды. У меня пока нет моей обычной сенной лихорадки, и я надеюсь, что местная пыльца не вызовет аллергии. Кстати, у меня роман с миссис Цапп. Я все собирался тебе об этом сказать, но как-то забывал…
Здравствуй, Хилари!
Не «дорогая», потому что я утратил право на нежные слова. Не прошло и пары месяцев после романа с Мелани…
Моя дорогая Хилари!
Как ты верно заметила, мои письма стали веселее и непринужденнее. Если говорить без всяких прикрас, в последнее время Дезире Цапп укладывает меня с собой постель по три-четыре раза в неделю, и мне от этого стало гораздо лучше…
По дороге в университет Филипп сочинял в голове письма Хилари и сразу же мысленно рвал их на части. Пытаясь привести к общему знаменателю образы, связанные с его домом в Раммидже, Хилари и детьми, и свою нынешнюю жизнь, он мгновенно скатывался к абсурду, сентиментальности или непристойности. Ему уже с трудом верилось, что, сев в самолет, он через несколько часов вернется снова к бесцветному, отсырелому и унылому пейзажу, когда-то им покинутому. Куда проще было бы представить себе, что, войдя в зеркало на туалетном столике Дезире, он окажется дома в собственной спальне. Ах, если бы можно было послать домой, когда наступит срок, свою живую копию, робота Лоу, запрограммированного мыть посуду, сидеть на семинарах, ежемесячно платить за дом по третьим числам, и в то же время залечь здесь в Эйфории, расслабиться и потихоньку поживать бок о бок с Дезире… Никто в Раммидже и не заметит. А если он заявится домой таким, каков он есть сейчас, все сразу скажут, что это самозванец. Просим подняться настоящего Филиппа Лоу! Мне бы тоже хотелось на него взглянуть, думал Филипп, вписывая «корвет» в крутые повороты Сократ авеню. Шины тихонько повизгивали на гладком шоссе, а в зеркале заднего вида каруселью вертелись дома и сады. Дело кончилось тем, что он сел за руль машины Морриса Цаппа. «Я думаю, надо зарядить аккумулятор, — сказала Дезире через несколько дней после того, как он въехал к ней в дом. — Не могу спокойно смотреть, как ты каждое утро бежишь на автобус, при том что в гараже стоит свободная машина».
