Интересно, радоваться мне этому обстоятельству или огорчаться? Я улыбаюсь. Потом делаю глубокий вдох — осторожно, чтобы не заглотить облако витающей вокруг нас пудры, — и отвечаю:
— Не то чтобы рвусь… — не стоит сообщать Фредерике о том, в каком отчаянном положении я была. — Но мой банк собирается расширить объем продаж и ищет надежных и перспективных клиентов. Я слышала, что тебе нужна ссуда…
И вообще, может, сперва сделаем заказ? — прибавляю я, приметив неподалеку официанта. — А уж потом перейдем к пикантным подробностям.
Я заказываю морского окуня с травами и специями, а она — кусок телятины с артишоками. Это очень показательно. Можно одеть мужчину в платье и туфли на шпильках, заштукатурить пудрой, вымазать помадой и тенями, но мужчина всегда остается мужчиной: он выбирает мясо. Потом она попросит кетчуп… Я заказываю сухое белое бордо и начинаю разговор.
— Итак, Фредерика, какие новости?.. Я имею ввиду, — поспешно добавляю я, — помимо тех, что видно невооруженным глазом?
— Помимо этих, боюсь, никаких, — отзывается она, пожимая массивными плечами. — Я еще не вполне… видишь ли… — она понижает голос и указывает алым ногтем куда-то вниз, — не вполне закончена. (Я рефлекторно слежу за ее рукой.) Но я уже начала курс гормонального лечения, и теперь мне придется прожить год в таком вот виде. А потом лягу в клинику, где мне отрежут самое главное…
Я вижу сочувственные взгляды двух мужчин за соседним столиком и вдруг понимаю, что они разом перестали жевать, бросив свои сосиски и пюре остывать на тарелках.
Прибывает наш заказ, и Фредерика рассказывает мне жалостную историю своей жизни. Я могу только механически кивать в ответ, слушая, как ее мамочка однажды вернулась домой вместе с друзьями и застала семнадцатилетнего сына, одетого в ее комбинацию. Она рассказывает, что ей пришлось вынести в жизни, и мне становится ее жаль. Она рассказывает, как ее постоянно мучила странная мысль, что она живет не в том теле, в каком надо бы… о том, как трудно ей будет прожить год в таком вот половинчатом облике, прежде чем преображение полностью завершится… Ее компания, сообщает она, очень хорошо к ней относится… Впрочем, когда мы уговорили полторы бутылки, я наконец-то слышу правдивую историю. О подлости, мерзости и ревности…
— В последние годы отношение ко мне в компании изменилось. Мне стали урезать гонорары. Мое положение пошатнулось. (Хм, полагаю, всему виной гормоны.) Слушай, отличная отбивная, Трикси. Хочешь попробовать кусочек? — Она неистово трясет вилкой перед моим лицом, и мне приходится солгать, что я не ем мяса. — Да? Ты многое теряешь. Я думаю, сюда нужно бы добавить капельку кетчупа…
— Это все очень интересно, Фредерик… — я тотчас же вижу умоляюще вскинутые брови, — …ка. Но, видимо, твои дела не так уж и плохи, если ты пригласил… ла меня, чтобы обсудить сделку. — Двое мужчин за соседним столиком уже не слушают нас. Они призвали официанта и наперебой требуют счет.
— Ну… — Она откидывает волосы с украшенного серьгой уха. — Если совсем уж честно, я подумала, что мою карьеру может спасти хорошая сделка. Надеюсь, ты не считаешь, что это эгоизм? (Я яростно трясу головой.) Полагаю, это может стать взаимовыгодным сотрудничеством… (Я навостряю уши. Двое мужчин производят поспешную ретираду, пробираясь в сторону выхода.) Как я уже сказала, они урезали мне премии, и я оказалась на мели. Все мои сбережения ушли на одежду и вот это… — Она снова тыкает вниз. — Мне нужно что-то предпринять.
Фредерика смакует глоточек бордо и вновь вскидывает глаза на меня.
— Так что я решила заняться определенного рода делами…
Что-что? Она решилась заделаться проституткой? Хм. Это определенно вызовет ажиотаж. Фредерика нервно вертит в руках салфетку.
— Я слышала, что тебе нужна сделка, и решила подставить под тебя свою компанию. Но мне нужно кое-что взамен…
— Что ж, Фредерика, я могу научить тебя накладывать макияж и садиться на стулья так, чтобы не задиралась юбка… — Проще пареной репы. Две сделки за два дня. Моя работа более чем спасена: она в безопасности на долгие годы. — И между нами, девочками, говоря: я знаю чудесного косметолога. Она в самом деле творит чудеса. Я замолвлю за тебя словечко.
Официант подходит, чтобы убрать пустые тарелки. Ресторан пустеет по мере того, как люди разбредаются по своим банкам и конторам. В углу, над лестницей, висит экран. Идет сводка последних финансовых новостей. Я совсем уж собралась извиниться и подойти послушать, что там делается на мировых рынках, но тут официант приносит включенную в ланч выпивку. Я беру кюммель, и моя железная воля тает как воск.
— Мне кажется, Трикси, ты чего-то не поняла. Мне нужны деньги.
— Да-да. — Я делаю нетерпеливый жест. — Эти детали можно обсудить и позже. О какой сумме идет речь?
— О двенадцати тысячах фунтов.
— Что? — Я едва не роняю кюммель. — Похоже, ты обратилась не совсем чтобы по адресу. Сделка, которую я предполагаю обеспечить своей компании, — это сто миллионов фунтов.
Вот видишь? Именно об этом я и говорю. Сделка компании будет стоить сто миллионов. Но мне, лично мне, нужно двенадцать тысяч. Мне нужна оплата, а не ссуда. — Неожиданно лицо Фредерики густо краснеет, — Чтобы доделать операцию. — Она поднимает свой бокал и откидывается на спинку стула. — Это ничтожная доля от той суммы, что получит твой банк. Думаю, двенадцать тысяч — небольшая цена, особенно если учесть, что это может быть лишь первая из длинной череды сделок.
— Что-что? Для тебя или для компании? — взрываюсь я. — Хорошо же ты думаешь о нашем банке. Мы не занимаемся такими делишками.
— Правда? И все-таки подумай как следует. Какое ты имеешь право отвергать сделку, если она может открыть такие перспективы? — Она открывает свою сумочку змеиной кожи, вынимает визитку и протягивает мне. — Здесь мой личный номер телефона и адрес электронной почты. И не болтай. Моей компании совершенно незачем знать об этом. Сообщи мне, когда примешь решение. — Она ставит стакан на стол и поднимается на ноги. — Но думай скорее, у меня мало времени. Каждый раз, когда я смотрю в зеркало и вижу себя в голом виде, я чуть ли не падаю в обморок.
В одетом виде ты немногим лучше, дорогая.
Фредерика протягивает мне руку, и я машинально пожимаю ее. Вторая сделка протекла сквозь пальцы. Джим ни за что не пойдет на такое. Ведь это же самая настоящая взятка — и немного похоже на то, как я пыталась подложить проституток под доктора Норико… Эта аналогия отнюдь не повышает моего настроения. Что ж, значит, мне придется полностью сосредоточиться на докторе Норико и его потребностях.
Бизнес есть бизнес. Я призываю официанта и требую счет — вместе с еще одним большим стаканом кюммеля. Полагаю, я имею на него право — после такого ланча.
Среда, 18 октября
(до «Дня X» 27 дней — я заключила сделку, и мне больше не о чем беспокоиться; ты мня увжаешшь?)
Огромный букет подсолнухов на моем стуле — вот что я вижу, вернувшись в офис вначале пятого. Проклятые часы! Маленькая стрелка и впрямь стоит на четверке, а вот больших почему-то две. Нет, в часовой промышленности итальянцам доверять нельзя. Ни в коем случае.
