Лешку я увидела сразу — он возвышался, как памятник вождю, на лавке. В руке его уютно покоилась банка «Ярославского», а рядом с ним торчал совсем маленький пацанчик. Одноклассник, наверное… Хотя какие, к черту, у него одноклассники? Если ребенок рос на твоих глазах, это вовсе не значит, что он так и остался ребенком.
— Привет, — сказала я, плюхаясь рядом с ним на лавку.
— Танька, привет, — искренне обрадовался он. — Сто лет тебя не видел! Как жизнь?
— Бьет, и очень больно, — мрачно сообщила я. — А у тебя как?
— Все уехали в Испанию.
— А тебя что тут оставили? — поинтересовалась я.
— А кто тебя пасти будет? — рассмеялся он. — Ты же не можешь жить спокойно. Тебя все время от бандитов надо защищать…
Малыш рядом с ним в благоговейном ужасе вытаращил на меня глаза.
— Я сама справлюсь, — проворчала я, отнимая у него банку и делая из нее глоток. — Кстати, я к тебе по делу. И чем меньше ушей, тем лучше…
Лешка понял и выразительно посмотрел на своего собутыльника. Тот понял и быстро удалился подкупить пива.
— Ну? Опять наехала на очередного дельца? — поинтересовался он.
— Пока еще нет. Только собираюсь.
— Так. И уже заранее меня предупреждаешь?
— Нет, Леша. Мне нужен очень срочно один человек. Ты мне в данной ситуации помочь не можешь. Слишком крутого дяденьку я хочу взять за жабры…
— Ага, — протянул Леша. — Не спрашиваю, кого. Надеюсь, что не Георгия. Костей не соберешь…
— Нет, не Георгия… Как раз он мне и нужен.
Он вытаращил на меня глаза. Потом повертел пальцем у виска и поставил мне диагноз:
— У тебя, Танька, с крышей все в порядке? Не подтекает?
— Нет, только что вызывали монтеров, — ответила я. — У нас, Леша, с Георгием, похоже, есть один общий знакомый, которому, так уж исторически сложилось, мы оба желаем столько плохого, что мне этого самого знакомого искренне бывает жаль. Не знаю, почему его так не любит ваш босс, но вот я его почему не люблю, могу сказать точно. Сдать его в милицию я не могу — он сам оттуда, и кто-то его очень бережет. Поэтому и вся надежда на твоего Георгия.
— Танька, да ты ведь не в игрушки играешь! — возмутился он. — Ты хоть представляешь себе, чего добиваешься?
— Не дура, представляю, — кивнула я.
— А если Георгий не захочет тебе помогать? Если он тебя, наоборот, решит…
— Да ничего он не решит, — поморщилась я. — И потом, стоит мне назвать его имя, этого проходимца, как твой Георгий сам предложит мне свои услуги. Не знаю, что там между ними произошло, только, насколько я знаю, Георгий во сне видит, как этот гаденыш исчезает в луже серной кислоты…
— Ты, часом, не на охоту собралась на мелких «грызунов»? — лениво спросил Леша, однако в глазах его загорелся интерес.
— Может быть, и на них. Или еще на каких других сусликов.
— Только одного человека знаю, которого Георгий ненавидит. Из породы «грызунов».
— Ну так как? Мне надо срочно. В течение часа.
— Слушай, Танька, я ничего тебе не обещаю. Посиди тут, я схожу, попробую составить тебе протекцию. Но — будь осторожна! Меня рядом не будет, только на себя рассчитывай…
— Лешенька, перестань! Георгий — грузин. Он к красивым женщинам относится благосклонно. Ты что, хочешь мне сказать, что я некрасивая?
Я скорчила гримаску. Он рассмеялся.
— Ладно, жди меня тут. Постараюсь…
Я просидела в парке минут десять. Он появился в самой глубине, и по его походке я быстро определила, что «верхи» согласны со мной встретиться.
— Через полчаса. На автостоянке возле «Антонова-Тарасовского». Найдешь красную «Ауди». Там он тебя будет ждать. Только, смотри, поосторожней. Особенно когда будешь палить в «грызунов».
— Ты уже сотый человек, который мне это рекомендует, — мило улыбнулась я. — Если что, попрошу тебя мне помочь в отстреле…
— Если серьезно, то можешь на меня рассчитывать, — сказал он.
Я знала, что могу. Но этого паренька, пусть неправильного по меркам большинства, я подставлять не хотела. Я очень хорошо помнила, как он, услышав мой голос, зовущий на помощь, пошел один, без оружия, на моих обидчиков. Что-то в нем было от средневековых рыцарей… Несмотря на эту гоблинскую внешность, я знала, что он добрый парень, и еще никто никогда не шел мне на помощь так, как он — с кулаком, зажатым в кармане. Готовый защищать меня до последней капли крови…
* * *
До означенной стоянки я добралась быстро. И сразу заметила эту машину.
Странно, что у такой личности, как Георгий, была такая скромная машинка.
Я подошла и постучала в окно. Сейчас к моей спине приставят автоматы и потребуют паспорт, тоскливо подумала я.
Но никто ко мне сзади не подошел. Дверца открылась, и я услышала спокойный, немного хрипловатый голос:
— Заходи, девушка…
Георгий говорил с легким, практически незаметным акцентом, скорее похожим на прибалтийский, нежели восточный. Сам Георгий сидел за рулем, а рядом с ним находился молоденький парнишка, совсем не похожий на телохранителя.
— Ну и что у тебя за нужда до меня? — спросил Георгий.
— Грызун, — сказала я, решив оставить все предисловия.
— Так, — протянул Георгий, прищурившись. Потом обернулся и окинул меня оценивающим взглядом. Присвистнув, сказал:
— Ты красивая. И, наверное, ничего не боишься?
— Боюсь, — призналась я. — Но другого выхода у меня нет. Если я выйду на Грызуна и сдам его милиции, вы сами знаете, что его выпустят. Или объявят психически ненормальным… Значит, у меня только один выход. Убить его. Я могу попробовать сделать это и сама, но не могу гарантировать, что получится… Так что, несмотря на то что я вас боюсь, мне не остается ничего другого, как просить вас о помощи…
— Так выходит, что ты о Грызуне много знаешь? Кто же он?
— Монстр, — кивнула я. — Но ведь монстрам нельзя давать возможность разгуливать на свободе, разве нет?
Он помолчал. Его телохранитель, казалось, не слушает наш разговор.
— Знать бы, где у него нора, сам бы достал…
— Я этого и хочу. У меня, кажется, есть возможность узнать, где его, как вы выражаетесь, нора. Но там я ничего не смогу сделать — только сдать его милиции. Я этого не хочу.
Он посмотрел мне прямо в глаза. Кстати, он был красивый, я этого еще не сказала? Неожиданно красивый. Не то чтобы смазливый, но породистый. Как какой-нибудь граф Орбелиани.
— Знаешь, почему я ненавижу Грызуна? — спросил он. — У меня был парнишка. Хороший парнишка, почти такой же, как твой молодой друг Леша. Только грузин. Он попался в лапы к Грызуну. Нам удалось его вытащить, только Шота молчал и молчал. Ладно, следы от побоев и эти ужасные синяки на руках — и не то мой мальчик мог вынести! Он был мужественный, мой Шота. Так я его воспитал… Я был рад, что он вернулся, а он молчал. Странный стал — уставится в стенку и молчит. В глазах слезы стоят… Я все ждал, может, пройдет эта напасть — но только он повесился! Вот тогда я из записки и узнал, что Грызун с ним сделал! Поэтому он мой кровник, Таня. Тебя ведь Таней зовут?
