— Позвони Торкелю и расскажи, чем я занимаюсь. Скажи, чтобы они подождали.
Ванья кивнула. Себастиан набрал воздуха, взялся за перила лестницы и поставил ногу на первую ступеньку.
— Удачи. — Ванья коснулась его руки.
— Спасибо.
Себастиан стал медленно подниматься по лестнице.
Лестница завершалась маленьким коридором, уходившим налево по второму этажу. Четыре двери: две на правой стороне, одна на левой и одна прямо в конце коридора. На белых стенах в рамочках беспорядочно висели афиши, фотографии и детские рисунки. На полу лежала красная дорожка, чуть-чуть не доходившая до стен и покрытая слоем пыли. Себастиан посмотрел на закрытые двери и задумался. Лестница поворачивает влево на девяносто градусов. Входная дверь располагается на той же стороне, что и окно комнаты Юхана. Значит, туда, по всей видимости, ведет закрытая дверь в конце короткого коридора. Себастиан крадучись подошел к ней.
— Юхан?..
Молчание. Себастиан прижался к правой стенке — стоять прямо против двери ему не хотелось. Он не имел представления о том, способна ли пуля ружья Unique Т66 Match пробить дверь комнаты, но не имел и желания проверять это.
— Юхан, это я, Себастиан, — он осторожно постучал в дверь. — Ты меня помнишь?
— Убирайся отсюда, — донесся из комнаты слабый голос.
Себастиан выдохнул. Контакт. Важный первый шаг. Теперь дело за вторым. Ему необходимо проникнуть в комнату.
— Я хочу с тобой поговорить. Можно?
Ответа не последовало.
— Думаю, нам стоило бы немного побеседовать. Ты помнишь, я ведь не полицейский. Я психолог.
В последовавшей тишине Себастиан услышал приближавшиеся издалека звуки сирен. Он выругался про себя. Что они, черт возьми, делают? Мальчик только еще больше разнервничается. Необходимо войти в комнату.
Немедленно.
Он сменил сторону и встал слева от двери. Осторожно взялся за ручку. Она показалась ему холодной. Себастиан почувствовал, что покрывается потом, и обтер лоб второй рукой.
— Я хочу только поговорить с тобой, и все. Обещаю.
Ответа не последовало. Сирены приблизились. Должно быть, они уже выехали на ведущую к дому улицу. Себастиан повысил голос:
— Ты меня слышишь?
— Не мог бы ты просто убраться отсюда?! — в голосе Юхана слышалось больше отчаяния, чем угрозы.
Голос звучит сдавленно. Он плачет? Собирается сдаться? Себастиан сделал глубокий вдох:
— Я открываю дверь.
Себастиан нажал на ручку. Изнутри не последовало никакой ощутимой реакции. Дверь открывалась наружу, поэтому Себастиан приоткрыл ее на сантиметр и замер.
— Сейчас я открою дверь полностью и войду. Хорошо?
Ответом Себастиану вновь стало молчание. Он запустил указательный палец в щель и осторожно открыл дверь, оставаясь снаружи, под защитой стены. Он закрыл глаза. Быстро сконцентрировался.
Затем шагнул вперед и встал в дверях так, чтобы его руки были хорошо видны.
Юхан сидел на полу под окном. С ружьем в руках. Он повернулся к Себастиану с таким видом, будто никак не ожидал его появления.
Растерян.
В шоке.
Поэтому опасен. Себастиан замер в дверях, глядя на Юхана с теплотой. Тот выглядел таким маленьким. Таким ранимым. Бледное лицо покрыто потом. Налитые кровью глаза казались ввалившимися, вокруг них черные круги. Возможно, от недосыпа. Что бы ни произошло, что бы Юхан ни натворил, но это загнало его туда, откуда уже нет возврата. Существовал риск, что давление станет слишком велико, что тоненькая поверхность, на которой балансирует его рассудок, удерживающая его в реальности, даст трещину. Себастиан видел, насколько мальчик напряжен. Под бледными щеками судорожно двигаются челюсти. Внезапно Юхан, похоже, полностью утратил интерес к Себастиану и снова переключил внимание на окно и происходящее за ним.
Со своего места в дверях Себастиан увидел, как подъехали «скорая помощь» и еще несколько полицейских машин. Все в сборе. Он видел, как Торкель разговаривает с вооруженным мужчиной, вероятно, представителем местной полиции. Юхан поднял ружье с коленей и направил его на Себастиана:
— Скажи им, чтобы уезжали.
— Не могу.
— Я хочу, чтобы меня просто оставили в покое.
— Они не уедут. Ты застрелил полицейского.
Юхан сильно заморгал, и по щеке потекла слеза.
Себастиан шагнул в комнату. Юхан вздрогнул и вскинул ружье. Себастиан сразу остановился. Вытянул вперед руки протестующим и одновременно успокаивающим жестом. Юхан скользил по нему зловещим взглядом.
— Я собираюсь тут просто присесть.
Себастиан шагнул в сторону и опустился на пол возле открытой двери, прислонившись спиной к стене. Юхан не спускал с него глаз, но ружье опустил.
— Хочешь рассказать мне о том, что случилось?
Юхан покачал головой, развернулся и снова принялся изучать происходящее на улице.
— Они придут и арестуют меня?
— Пока я здесь, не придут, — Себастиан осторожным движением вытянул вперед ноги. — А я временем не ограничен.
Юхан кивнул. Себастиану показалось, будто плечи мальчика чуть опустились. Расслабился? Похоже, что так. Однако голова у него по-прежнему подергивалась, как у маленькой птички, когда он пытался разглядеть происходящее за окном, и ружье было по-прежнему направлено на Себастиана.
— Мы всегда пытаемся защищать то, что любим. Это совершенно естественно. Я понял, что ты действительно любишь папу.
Никакой реакции со стороны мальчика не последовало. Возможно, он настолько сосредоточенно следил за происходящим перед домом, что ничего не слышал. Возможно, просто не слушал. Себастиан помолчал. Они продолжали сидеть. Через открытое окно Себастиан услышал, как по асфальту везут носилки и как сразу за этим захлопнулись задние дверцы «скорой помощи». Врачи занялись Харальдссоном. Приглушенные голоса. Шаги. Завелся мотор, и какая-то машина отъехала. Где-то вдали, там, где жизнь оставалась понятной и контролируемой, по-прежнему работала газонокосилка.
— Я пытался защитить тех, кого любил. Но не сумел.
Возможно, свою роль сыграл тон. Возможно, деятельность на улице в основном замерла и перестала требовать внимания, но Юхан повернулся к Себастиану:
— Что случилось?
— Они умерли. Моя жена и дочка.
— Как?
— Утонули. В цунами — ты помнишь цунами?
Юхан кивнул. Себастиан не спускал с него глаз.
— Я был бы готов на все, лишь бы вернуть их. Чтобы мы снова стали семьей.
В точности как и надеялся Себастиан, его слова, похоже, задели что-то в душе у мальчика. Что-то, явно ему очень близкое. Семья. Боль ее утраты. Беатрис рассказывала о тоске, от которой Юхан заболел. Семья. Образ идеальной семьи. Себастиан уже начал догадываться, насколько далеко Юхан способен пойти, чтобы ничто этого образа не поколебало.
