– Она летала не по делам фонда, – сказал Альмезов. – Она отправилась туда, чтобы поддержать свою школьную подругу Женю Абрамову. Вы про нее тоже ничего не слышали?
– Так, кое-что…
Ага, вот оно значит как. Женя Абрамова, одноклассница Анетты, дочь бывшего министра атомной энергетики Всеволода Андреевича Абрамова. Несколько лет назад вышла замуж за швейцарского гражданина и с тех пор живет в пригороде Берна, где владеет небольшой, но вполне процветающей фирмой, разводящей собак редких пород.
– Может, объясните, что значит поддержать? – уже нетерпеливее спросил Ледников. – С этой самой Женей что-то случилось?
– Случилось, – кивнул Альмезов. – Вдруг по непонятным причинам были арестованы счета фирмы. И ее личные счета тоже. Стало нечем платить служащим, ветеринарам и поставщикам. Впечатлительной Жене начали мерещиться трупы ее уникальных щенков, погибших от голода и болезней. В панике она стала названивать в Москву отцу. Однако он вылететь в Швейцарию срочно не смог – лежал в больнице. Лежит до сих пор. И когда врачи ему позволят вылететь, неизвестно.
Альмезов сделал паузу, словно ожидая новых вопросов, но Ледников ни о чем спрашивать его не собирался – профессионал сам знает, что нужно и можно говорить.
– Всеволод Андреевич Абрамов очень любит свою дочь. Можно сказать, любит как-то болезненно… Ему все время кажется, что ей что-то угрожает…
– Это его проблемы, – сухо сказал Ледников, подумавший, что вся эта кисельная история со щенками, скорее всего, отношения к смерти Анетты не имеет.
– Разумеется. И когда Женя узнала, что отец прилететь не может, она стала умолять о помощи Аню…
– Почему именно ее?
– Видите ли, Женя еще со школьного детства считала ее кем-то вроде старшей сестры, которая очень многое может. Хотя они ровесницы. К тому же Аня бывала в Берне по делам фонда, у них там филиал. Женя посчитала, что у нее есть там какие-то связи… И Аня бросилась ее выручать.
– Понятно, – рассеянно сказал Ледников. – Да, но ведь у этой самой Жени есть еще швейцарский муж. Он что не в состоянии помочь своей жене?
– Они развелись несколько лет назад.
– Бывает, – пожал плечами Ледников.
Георгий Олегович вдруг остановился. Ледников, погруженный в свои мысли, даже не сразу заметил этого и прошел несколько шагов вперед. Наконец, обернулся. Георгий Олегович стоял, сложив руки за спиной, и внимательно смотрел на него. Потом он решительно подошел к Ледникову вплотную и сказал:
– Валентин Константинович, я хочу, чтобы вы поверили – я не питаю к вам никаких враждебных чувств. И не собираюсь за что-либо мстить.
– Ну, любить вам меня тоже не за что, – глядя ему прямо в глаза, сказал Ледников.
– А я ничего и не говорил вам на сей счет. Но и мстить мне вам не за что. Если вы опасаетесь именно этого…
Ледников молча смотрел на него. «Месть штука заковыристая и часто логике не поддающаяся», – подумал он. Но говорить ничего не стал.
– Жизнь сложилась так, а не иначе, – с усилием сказал Альмезов. – И делить нам уже нечего…
На мгновение он прикрыл глаза, а потом продолжил:
– Я хочу одного – чтобы те, кто виновен в смерти Ани, понесли наказание. Иначе я не смогу жить, не смогу глядеть в глаза сыну… Вы хотите того же. Значит, мы можем помочь друг другу.
Глава 2
Peractis peragendis
Исполнив то, что следует исполнить
Не всякий способ решения следственных задач может рассматриваться как правомерный и разрешенный в уголовном процессе.
– Ты ему веришь? – спросил отец. – Сам же говоришь, что любить ему тебя не за что.
– А за что ненавидеть? – поинтересовался Ледников.
Отец задумчиво посмотрел на него.
– Ты не понимаешь?
– Я хочу сказать теперь, когда…
– Ненависть такое чувство, у которого зачастую нет разумного объяснения. А уж месть и вовсе не поддается осмыслению. Месть дело людское.
У Ледникова-старшего было худое моложавое лицо с иронически опущенными уголками губ, очень короткая стрижка, называемая французской. Иногда, когда его что-то забирало всерьез, он буквально преображался и превращался в энергичного, жесткого мужика, который кого надо возьмет за глотку, а кого надо и за круглую попку. И тогда становилось понятно, почему он был в свое время одним из самых молодых заместителей Генерального прокурора.
Его блестящая карьера оборвалась ровно в шестьдесят лет. Отец легко мог стать сенатором, депутатом, вице-президентом в крупной компании, но почему-то предпочел стать свободным от всяких обязательств пенсионером. Сказал, что очень хочется, не торопясь, с чувством и толком, написать еще несколько книг, материалы к которым он собирал всю жизнь.
Как-то неожиданно и стремительно у него развилась болезнь суставов правой ноги, ему стало трудно ходить. Все чаще он стал прибегать к палке. На самом деле это была шикарная трость с серебряным набалдашником. Врачи предлагали операции, тяжелые тренировки, чтобы двигаться лучше, но отец отказался. Сказал: зачем мучить себя и других?
Теперь он писал книги – об истории прокуратуры и российских прокурорах, описывая разные интересные и таинственный дела из прошлого. В последнее время они делали это вдвоем – отец давал сюжеты и фактуру, а сын придавал им литературную форму.
– Так что мы знаем про товарища Альмезова? – поинтересовался отец.
Ледников сообщил все, что ему было известно. Много времени это не заняло. Георгий Олегович Альмезов был профессиональным разведчиком и работал под дипломатическим прикрытием. После того, как Разумовская стала сотрудничать с американским фондом, его сразу отозвали на родину – слишком это плохо совмещалось с его служебной деятельностью. Вернувшись в Москву, он официально уволился со службы, хотя кто его знает, какие там были договоренности. Через какое-то время он устроился на работу – заместителем директора по вопросам безопасности в какое-то научно-исследовательское объединение. По той информации, что случайно доходила до Ледникова, человеком Альмезов был порядочным, ответственным и настроенным весьма патриотически. Западница Разумовская даже с усмешкой называла его «последним пионером Советского Союза».
– Все это может быть и так, – задумчиво сказал отец. – Но мы должны помнить, что бывших разведчиков не бывает. И что у разведчика может быть задание, о котором никому не известно. За исключением того человека, который это задание давал. Так что… И не забывай – все-таки любить ему тебя не за что. А не любить есть за что. К тому же смерть близких часто меняет психику людей. И он вполне может убедить себя, что ты тоже виноват в ее гибели.
– Я? Каким же образом?
– Какая ему разница! – отец с силой ударил тростью в пол. – Ему не понадобятся доказательства… А то ты не знаешь, как это бывает.
