– А похитители?.. Они никак не проявлялись? Никаких требований?
Сеньор Рамон мотнул головой.
– И никаких следов? Ее никто не видел?
– Пассажиры рейса, которых мы опросили, не помнят ничего необычного. В аэропорту тоже все было буднично. Сеньора Жоффрен быстро прошла паспортный контроль и отправилась к стоянке, где оставила перед отлетом в Москву свой автомобиль. Села в него и уехала. Больше ничего. – Сеньор Рамон поднял на Ледникова свои печальные глаза.
– Честно говоря, я надеюсь, вы можете тут что-то прояснить. Вы же лучше меня знаете всю эту публику, знаете обычаи русских…
Вступать в надоевшую и бессмысленную дискуссию о том, что окружение Сатрапа называть русским, значит впадать в заблуждение, Ледников не стал. Сеньору Рамону явно было не до того.
– Может быть, подоплека тут в ином, – предположил он. – А значит, и мотивы похищения иные. И заказчики тоже.
– Что вы имеете в виду?
– Мы исходили из того, что похитители не хотели появления статей сеньоры Жоффрен, которые могли повлиять на решение суда по Сатрапу… И похитили ее именно поэтому. То есть это друзья или близкие Сатрапу люди.
– Ну да…
– А что если это сделали его враги?
– Враги?
– Да, враги Сатрапа.
– Но зачем? Зачем им мешать появлению публикаций, разоблачающих Сатрапа? Где логика?
Ледников вздохнул:
– Давайте представим себе, что могла привезти из Москвы сеньора Жоффрен? Какие такие страшные материалы? Ну, рассказы о прошлых подвигах Сатрапа, которые он совершал уже много лет назад в Грузии и Москве… Они что, сильно заинтересовали бы испанский суд? Тем более, что это были бы именно истории, тянущие на газетные публикации, а не официальные юридические документы. Скорее, это было интересно испанской публике, а не суду, которому нужны факты. Причем факты, касающиеся деятельности Сатрапа в Испании… Вряд ли сеньора Жоффрен привезла такие материалы из Москвы.
Сеньор Рамон задумчиво покивал головой.
– А вот исчезновение испанской журналистки, которая много писала о процессе, резко меняет ситуацию. Особенно сразу по возвращении из Москвы, откуда она привезла какие-то материалы, о которых никто не имеет представления…
– Кроме вас, – тихо сказал сеньор Рамон.
– В смысле? – не включился Ледников.
– Вы же сами только что рассказали, какие материалы могла раздобыть сеньора Жоффрен… И вы подсказали ей людей, к которым она обращалась в Москве. Вы говорите, в них не было ничего опасного для Сатрапа, но почему я должен этому верить?
«Так, – подумал Ледников, – видимо, все-таки придется закутывать голову полотенцем, когда меня возьмут под белы руки и поведут в испанское узилище. Он явно недооценил старикана Рамона, решив, что тот устал, разочарован и не знает, что делать. У старикана явно что-то на уме. Но что? Что-то он знает, вернее, узнал.
– Сеньор Рамон, могу я задать вам один вопрос?
– Попробуйте.
– Что послужило причиной ареста адвоката Келлера? Что вас толкнуло на это? Откуда вы узнали, что Келлер связан с Сатрапом и работает на него?
– Это секретная информация, – строго сказал сеньор Рамон, и лицо его стало значительным и надменным, как у надгробного памятника.
– Понятно. Кто-то вам, говоря по-русски, на него настучал…
– Да нет, вам еще не все понятно. Мне стало известно еще кое-что…
– И что же?
– Оказывается, вы хорошо знакомы с адвокатом Келлером… Вы вместе учились и встречались с ним уже здесь… Откуда я знаю, о чем вы говорили во время ваших встреч? Что обсуждали? Не расскажете?
Ледников задумался. Рассказывать что-либо было еще рановато. Старикан играет втемную, и кто знает, что у него там, на его уме испанского полицейского.
– Вы понимаете, что теперь я могу с чистой совестью упрятать вас в тюрьму к вашему студенческому приятелю? – сеньор Рамон откинулся на спинку стула и посмотрел на Ледникова весьма выразительно. – Может, тогда вы станете пооткровеннее? И перестанете испытывать терпение испанской полиции?
«Ну, если бы терпение уже закончилось, подумал Ледников, я давно уже был в тюрьме, а не вел тут душеспасительные разговоры. Все-таки старикан Рамон был серьезный и честный полицейский, он чувствовал, что версия о похищении Нурии подручными Сатрапа не выглядит неуязвимой. Поэтому он подстраховал себя от упреков в бездеятельности, арестовав бригаду сатраповцев. А с другой стороны, он чувствует, что Нурию найти таким образом вряд ли удастся. И все-таки надеется, что Ледников может подсказать новый вариант следствия… Так что терпение его еще не закончилось. Но и надеяться на то, что оно бесконечно, не стоит».
– Сеньор Рамон, я понимаю, что будь на вашем месте другой следователь, он мог бы упрятать меня за решетку, – примирительно сказал Ледников.
– Я не делаю этого вовсе не из любви к вам. Я все еще рассчитываю на вашу помощь.
– У меня есть некие соображения, но прежде мне хотелось бы проверить кое-что – не хочу указывать вам на сомнительный след.
– Вы опять темните, – пробурчал сеньор Рамон.
– Нет, просто не хочу забивать вам голову сомнительными подозрениями. Не могли бы вы ответить на два моих вопроса?
– Вы забываете, кто из нас ведет официальное расследование…
– Я помню. И тем не менее. Вы не скажете все-таки, откуда к вам пришла информация по Келлеру? О том, что он работает на Сатрапа? Я уже спрашивал об этом, но…
– Это тайна следствия, – отрезал сеньор Рамон. Но Ледников не собирался отступать.
– Поверьте мне – это очень важно. Это был анонимный сигнал? Звонок? Письмо по электронной почте?
Тяжелые веки сеньора Рамона медленно опустились. Что можно было принять за подтверждение.
– А информация о моих связях с Келлером? Она пришла из того же анонимного источника?
Веки тяжело опустились еще раз.
Глава 18
Martillar en hierro frio
Бить молотом по холодному железу
По давней, еще с юношеских лет возникшей привычке Ледников проигрывал про себя предстоящую встречу. Представлял себе, как он будет вести себя, с чего начнет, как отреагирует на встречные реплики, перебирал возможные реакции противника. Чем острее предстоял разговор и серьезнее борьба, тем тщательнее отыгрывал он варианты. Сюрпризы неизбежны, потому что противник у него серьезный, а его позиции не слишком сильны, но чем меньше будет неожиданностей, тем лучше… Простое правило: если ты решил вмешаться в схватку, действуй изо всех сил.
Он остановился у невысокой каменной ограды белого цвета, за которой виднелась небольшая лужайка и двухэтажный белый дом, утопавший в зелени. На металлической калитке темно-коричневого цвета висела телекамера. Встав прямо перед ней, он позвонил.
