— Она жива, видишь, еще дышит… Думаю, ей уже вызвали «Скорую», — сказала я, чувствуя, что готова разрыдаться. Нервы мои, оказывается, сдавали. А еще я вдруг поняла, что я — не свободна. Что у меня есть муж, который может тоже — вот так… ножом… Или это не про Джорджи? Может, мне хотелось, чтобы мой муж меня так же ревновал? Между тем прошло уже столько времени, а он так и не позвонил. Сидит сейчас со своей мамулей на террасе моей квартиры, курит, пьет кофе и рассуждает о том, что лучше бы ему было жениться на своей, на болгарке, тогда и разбирались бы легче…
Мы с Райной вернулись на наше место, закурили. Рядом с нами располагалось маленькое кафе, прямо на песке. Пол, сколоченный из гладких досок, шесть длинных столов, полированные желтые лавки, красные скатерти, и над головами парусом трепещет зеленый тент. Пахнет жареной рыбой и кофе.
Мы с Райной поняли друг друга без слов. Поднялись. Отряхнулись от песка и поднялись по ступенькам в кафе, сели возле большой, словно бы уставшей от жары пальмы. Мальчик в цветных пляжных трусах, вероятно сын хозяев, из большой пластиковой бутылки поливал высаженные в горшках герани и петунии, которые украшали это, в общем-то, примитивное заведение.
— Цаца, жареный хлеб и кола, — сказала Райна разгоряченному толстяку за стойкой, обладателю толстой золотой цепи и такого же мощного и тяжелого браслета на волосатой, мокрой от пота руке. Его рубаха в мультяшных пальмах и попугаях была тоже пропитана потом.
— И мне то же, — повторила я заказ Райны.
Цаца — это, я думаю, та же килька. Обвалянная в муке с солью и зажаренная в кипящем масле.
— Надо было пива взять, холодного, — вдруг пожалела я. — Ты-то за рулем, а я — нет.
— Так возьми!
Но из солидарности с Райной я тоже пила колу.
— Если она выживет, представляешь, сколько ей понадобится операций? Я всегда об этом думаю. У моей сестры операция была, так все дорого… И тогда я решила застраховать свою жизнь. Если со мной что-то случится, то страховая компания оплатит лечение, — сказала она.
— Хорошая мысль, — поддержала я ее, в душе понимая, что уж я-то страховаться никогда не стану. Что мне достаточно будет обналичить деньги, чтобы меня подлечили как следует. Но говорить этого вслух я, понятное дело, не собиралась.
— У тебя телефон молчит. Ты что, никому не нужна? — неожиданно спросила Райна и засмеялась. — У меня каждый день — сто звонков…
Я достала свой телефон и поняла, что он отключен. Вероятно, он отключился сам, а может, я сама его вырубила во время ссоры с Магдаленой. Включив его, я увидела, что мне звонили много раз и послали шесть эсэмэсок.
«Ты где?» «Ответь». «Позвони». «Я схожу с ума». «Извини, что так получилось».
От этих скупых посланий мне стало еще хуже. Ни слова о любви! Джорджи меня не любит! И не любил никогда. Иначе он не слушал бы свою мать, а жил бы со мной, нашими общими интересами. А ее послал бы куда подальше…
И снова мне захотелось поговорить с Райной, рассказать ей обо всем, что произошло со мной за эти последние месяцы, спросить ее — нормальна ли эта ситуация, когда сын следует исключительно советам матери, для Болгарии или национальность здесь совсем ни при чем? Но я снова промолчала. Не хотелось выглядеть глупой и брошенной.
— Жаль, что мы не доехали до Албены… И не посмотрели дом.
— Так поедем!
Она сказала это так легко, что чувство легкой неприязни к ней, возникшее у меня еще в машине, когда она объясняла мне все о невозможности иностранцу купить землю, исчезло. Мы пообедали, сели в машину и покатили в Албену.
* * *
На высоком берегу сияла двухэтажная вилла, белая, с красной новенькой черепицей на крыше. Внизу дом опоясывала чудесная, с белыми фигурными балясинами балюстрада террасы, увитая густыми цветущими растениями; парадное крыльцо спускалось к кованым воротам, откуда открывался вид на море. Вилла буквально утопала в зелени.
— Как красиво! — вырвалось у меня, когда я вдруг представила, что этот прекрасный дом может принадлежать мне одной!
Странное чувство пьянящей свободы охватило меня — я подумала: как Джорджи неожиданно вошел в мою жизнь, так он может и исчезнуть из нее. Вместе со своей ненасытной мамашей! А новая волна разочарования накрыла меня, когда перед моим мысленным взором начала всплывать одна картина моей странной супружеской жизни за другой. И почему-то при мысли о моем муже я увидела его только со спины, а его лицо превратилось в какую-то расплывчатую маску. Получалось, что я никогда не любила его, просто увлеклась этим красивым парнем, который на поверку оказался совершенно не тем, кем я его себе представляла. Он — типичнейший маменькин сынок, для которого мнение Магдалены — самое важное в его жизни. Он не способен принимать собственных решений. И каждый его шаг продиктован именно ею. Пуповина, соединявшая их в ее чреве, так и не порвалась, и они взаимно подпитывают друг друга чувствами, мыслями, идеями, желаниями. Они — единственные близкие друг другу люди, и я в число таковых, к моему большому сожалению, так и не вошла. Ну и пусть, подумалось мне тогда с легкостью.
Однако пока я нахожусь в браке, покупать этот дом мне как-то не с руки. После развода придется делить его с моим (а он тогда уже станет бывшим) мужем.
И все равно эта поездка дала мне многое. Я хотя бы поняла, что могу без особых страданий расстаться с Джорджи. А это для влюбленной еще недавно девушки не так уж и мало!
— Значит, это Албена… — зачем-то произнесла я, глубоко вдыхая чистый морской воздух.
— Нет-нет, это вовсе не тот дом, который мы с тобой присмотрели, — неожиданно для меня сказала Райна. — Это другое место. А сейчас мы поедем в Албену. Там вилла ничуть не хуже. Но значительно дороже.
— Почему?
— Потому что это — Албена! — произнесла она многозначительно, словно я могла понять суть этого заявления.
— А! Золотые Пески, Албена, Балчик…
— Вот именно. Там все дороже.
— Может, посмотрим дом в Албене? — Я не могла признаться ей в том, что цена в данном случае роли не играет. Что я могу, если только захочу, купить хоть несколько таких вилл на побережье.
Она посмотрела на часы:
— Хорошо, поехали.
Мы поднялись на машине на основную магистраль и заскользили по ровной гладкой дороге в Албену.
И снова я увидела чудесную виллу. Чем-то даже похожую на ту, которую мы только что осматривали. С той разницей, что она была поновее, располагалась повыше над морем и растительности на участке было гораздо меньше.
— Нет, та понравилась мне больше. И вообще, Райна, мне надо с тобой поговорить…
Мы вернулись в машину.
— Домой? — спросила она меня.
— Вернемся сначала на ту виллу, первую. Кстати, как называется это место?
— Кранево.
