— Байкер шизанутый!
— А шёб тот мотоцикель ему в тухес, да с не выключенным мотором!
— Вот уже эти писюки-недоростки получили в руки технику! Я бы им все поотрывал, что промеж ног, да вместе с теми же ж ногами!
Оказывается, рядом уже собралась небольшая толпишка сочувствующих. Лица плыли перед Алёной из стороны в сторону, размазывались, то выступали, то скрывались в каком-то полумраке. Эй, она что, снова на грани обморока?!
Алёна тряхнула головой, пытаясь прийти в себя, и вдруг одно лицо выступило из расплывчатой мглы — чем-то знакомое, толстощекое… да это же Жора-Жёра с Привоза, тот продавец, у которого она купила клубнику — то есть не клубнику, а сущий дрэк!
Алёна моргнула… лицо исчезло. Показалось, что ли?
— А вы, мужчина, молодцы, как проворно отскокнули! Не то и вас, и даму вашу он бы в картину Малевича превратил, и это как пить дать! — пронзительно выкрикнул кто-то.
— Ну, у Малевича все же «Черный квадрат», — сказал Арнольд очень серьезно. — Строгая геометрическая фигура. А от нас могла бы остаться весьма бесформенная красная мазня.
Алёна покачнулась — и тотчас снова оказалась в объятиях Арнольда.
— Извините! — покаянно шепнул он. — Язык мой — враг мой. Но я в самом деле перепугался этого придурка.
— А что это было? — спросила Алёна. — Я ведь ничего не успела увидеть.
— Вот ведь как бывает! — запричитала какая-то женщина. — Попала бы прямиком на тот свет, даже не поняв, что ее убило!
И чувствительная одесситка зашлась в рыданиях, словно уже провожала писательницу Алёну Дмитриеву в последний путь.
— Да все в порядке, — крикнул Арнольд. — Ну, не справился парень с управлением, ну, бывает… Не пугайте даму, пожалуйста. Давайте мы с ней лучше уже пойдем потихонечку.
— Не справился с управлением? — раздался рядом скептический голос. — А мне показалось, он просто виртуоз, этот байкер. Он точно метил в вас! И если не врезался, то лишь потому, что у вас какая-то неправдоподобно быстрая реакция. Вы так лихо отскочили, словно заранее знали, что он на вас наедет!
— Ага, — буркнул Арнольд. — Получил за неделю уведомление в письменном виде. На самом деле я когда-то закончил цирковое училище. Очень полезное образование, как не единожды выяснялось! Пойдемте, Алёна, вы ужасно бледная. Давайте все же зайдем куда-нибудь, вам чай или кофе совсем не повредят, а может быть, и хороший коньячок.
— Нет-нет, — пробормотала Алёна, — я просто хочу полежать, я в гостиницу хочу…
— Я вас провожу, — понимающе сказал Арнольд. — Пойдемте. Или такси взять?
— Да ну, я лучше подышу свежим воздухом, — сказала Алёна, чуть стыдясь своей слабости. — Какой-то день сегодня… приключенческий. То приняли меня за преступницу, хотя я думала всего-навсего в музей попасть, то байкер взбесился и решил превратить меня в граффити на стене…
— Ну, насчет байкера можете быть спокойны, — перебил Арнольд. — Это не ваше приключение, а скорее мое.
— Ваше?
— Ну да.
— То есть он на вас покушался, что ли?! Значит, правильно тот человек сказал: «Он точно метил в вас! И если не врезался, то лишь потому, что у вас какая-то неправдоподобно быстрая реакция».
— А почему нет? Вы думаете, на детективов покушаются только в романах Чейза? В реальной жизни такое тоже бывает. И даже не так редко, как хотелось бы.
— Конечно, я знаю, но этот байкер… если вы так уверены… вы хотите сказать, что он уже пытался раньше?
— Именно это я и хочу сказать, — усмехнулся Арнольд.
— Но вы… а почему вы не заявили в милицию?!
— Заявил, — вздохнул Арнольд. — Первый раз заявил. Но у меня не было свидетелей, это раз, а во-вторых, этот тип сумел состряпать алиби.
— А в общем-то, это не очень трудно, — сказала Алёна самым невинным голосом. — Видимо, нашлась добрая женщина, которая подтвердила, что он провел с ней ночь? Или день? Или именно этот час?
— Э-э… — озадаченно промямлил Арнольд, — а вы откуда знаете?!
— Я догадливая, — ласково пояснила Алёна. — Это ведь очень расхожее алиби, верно?
— Слушайте, вы что, на меня сердитесь?! — вдруг вскричал Арнольд. — А вас… о черт, я и не подумал… я вас подставил, что ли?! Может быть, вы, не дай бог, замужем, и если это дойдет до вашего мужа…
Он сокрушенно умолк и даже зажмурился от ужаса.
«Вы, не дай бог, замужем…» Хм… интересная обмолвка…
И очень приятная, да?
— Я ничуточки даже не замужем, — сказала Алёна небрежно. — Так что с моим реноме все в порядке. Но погодите. Я не сразу сообразила: если вы узнали байкера, если заявили на него в милицию, получается, вы с ним знакомы? В смысле, знаете, кто это? Имя его и все такое?
— Конечно, знаю!
— И вам известно, почему он на вас пытался наехать?
— Разумеется, известно! Потому что я наехал на него. В переносном смысле, конечно. Он по моей вине однажды очень много потерял, поэтому и пытался меня сбить в прошлый раз. Это была попытка отомстить. Сегодня он решил предупредить события.
— То есть вы для него опасны, я так понимаю?
— Совершенно правильно.
— А скажите… — Алёна на мгновение задумалась, потом выпалила: — Это, часом, не имеет отношения к сегодняшнему происшествию в Художественном музее? И не против ли этого человека вы должны представить какие-то улики Рудько в обмен на лицензию?
— Вы просто потрясающе догадливы, — лукаво покосился на нее Арнольд. — И ужасно прямолинейны. Любите называть вещи своими именами, да?
— Ну, — Алёна пожала плечами, — надеюсь, вы не обиделись? А что вообще украли из музея? Какую «цацку», как говорил Рудько? Имелся в виду какой-то музейный экспонат?
— Да не вполне музейный, — Арнольд осторожно придержал Алёну за локоть, внимательно оглядел Гаванную улицу, до которой они как раз дошли, и лишь потом начал переходить ее.
— Так вот насчет «цацки», — продолжил он. — Это экспонат не столько музейный, сколько выставочный. В музее готовилась выставка экспонатов одесских коллекционеров. Ничего особенно ценного, так, сокровища местного значения, зачастую имеющие ценность лишь для их владельцев, но все равно — интересные. «Золотой мусор Одессы» — так решили ее назвать. Каждый хозяин, естественно, преувеличивал ценность своей коллекции. У многих экспонатов есть своя история, и один Бог знает, что там правда, а что — выдумка. Вчера вещи приняли, а сегодня утром выяснилось, что один из экспонатов — по преданию, перстень одесского диктатора Гришина-Алмазова, — оказался подмененным. Вчера был золотой перстень с андалузитом, вернее, с его разновидностью — хиастолитом, — а сегодня — примитивная подделка. Вчера его принимала сама директриса, сегодня она вообще ничего понять не может и рвет на себе парик.
