Антипенко, как Наполеон, летит впереди. Ноздри его раздуваются, он машет удостоверением, как вымпелом. Сегодня его день, определенно.
— Спокойно! Пропустить! Опергруппа! На каком этаже Арбатов?
Охранники молчат.
— На последнем, — блеет какая-то секретарша, которая с бумагами оказалась в вестибюле.
Антипенко оглядывается:
— Володя, Миша, вы остаетесь здесь! Остальные — за мной!
У лифтов — толпа народу. Очень хорошо одетого народу, спешу подчеркнуть. Когда все эти секретари, клерки, менеджеры и топ-менеджеры видят представителей власти, с ними сразу же происходит капитальная метаморфоза. Опрокинутые лица. В глазах два вопроса: кто виноват, то бишь кого берут, и что делать.
— Пропустите! — командует Антипенко. — Нет, прошу прощения, вам сюда нельзя.
Оттеснив клерков от лифтов, мы возносимся на вершину человеческого благополучия, а выражаясь русским языком, — на самый последний этаж, с которого открывается изумительная панорама. При мысли, что я сейчас увижу Арбатова и в моем присутствии на него будут надевать наручники, мне становится совсем нехорошо. Нет, лучше бы я осталась в вестибюле, сторожить вход вместе с Володей и Мишей.
Коридор. Нам навстречу быстрым шагом идут служащие, секретарши с бумагами и папками, и все они, заметив нас, замедляют шаг и вжимаются в стены. Так, очень хорошо… приемная. Интересно, картина Дали на стене — это копия или нет?
Завидев нас, личная секретарша господина Арбатова срывается с места. Глаза ее горят праведным гневом. Мы вторглись на ее территорию! Ну, сейчас она нам задаст!
— Куда вы? — кричит эта крыска в костюме цвета розовой пудры и с платочком на шее, распространяющая вокруг себя запах восхитительных духов. — Туда нельзя! Юрий Данилович занят!
— Значит, мы его побеспокоим, — отвечает Антипенко, отодвигая ее в сторону.
Нет, мне надо было все-таки накрасить глаза. Честно.
Юрий Арбатов, одетый в умопомрачительный костюм антрацитового цвета, сидел за столом, а напротив него в почтительной позе стоял господин в бежевом костюме, также весьма недурственно скроенном. Даже лысина господина поблескивала от усердия.
Арбатов изучал какие-то таблицы, которые ему, судя по всему, принес тот самый господин, и оттого не сразу поднял голову, когда открылась дверь.
— Я же велел меня не беспокоить, — сказал он раздраженным тоном, предназначенным, очевидно, для секретарши.
— И тем не менее побеспокоиться придется, — отозвался Андрей.
Арбатов медленно поднял голову, увидел ордер в руках Андрея, людей с решительными лицами, Ласточкина, который стоял с невозмутимым видом, и, наконец, его взгляд упал на меня.
— Это еще что? — непривычно тяжелым тоном осведомился он.
— Ордер на обыск и арест, — отозвался Антипенко. — Хотите ознакомиться?
Бежевый костюм позеленел.
— Я, пожалуй… — несчастным голосом начал он, — я, Юрий Данилович, лучше в другой раз зайду.
Арбатов дернул щекой, и бежевый, приняв это за знак согласия, вышел из кабинета, пятясь задом и натыкаясь на мебель.
— Это произвол, — сказал Арбатов, не сводя с меня огненного взгляда, от которого я начала себя чувствовать как на раскаленной сковородке.
— Ничего подобного, — отозвался Антипенко. — Все по закону… Приступайте к обыску, ребята.
Двое из оперов подошли к столу. Арбатов поднялся с места.
— Могу я узнать хотя бы, — теперь он не говорил, а шипел, почти не двигая губами, — причину моего ареста?
— Пожалуйста, — спокойно ответил Андрей. — Вы обвиняетесь в убийстве банкира Георгия Лазарева и его жены, известной актрисы и певицы Алисы Лазаревой.
— Ну, это, знаете ли… — начал Арбатов, покрываясь пятнами, которые, надо сказать, плохо гармонировали с его темно-серым костюмом, но тут дверь распахнулась и в кабинет решительным шагом вошли трое уже знакомых мне удальцов. Причем двое из них держали в руках автоматы, а третий ограничился пистолетом, вид которого, впрочем, все равно не внушал мне никакого доверия.
— А ну, убирайтесь отсюда! — заорал тот из охранников, который питал пристрастие к велосипедным цепям из чистого золота. Теперь, впрочем, он был одет вполне прилично, и только на запястье его поблескивали внушительных размеров золотые часы.
Антипенко распрямился.
— Вооруженное сопротивление при аресте — отягчающее вину обстоятельство, — ледяным тоном сказал он. — Арбатов, уйми своих отморозков.
Теперь у всех оперов тоже было в руках оружие, но никто не решался начать перестрелку первым, прекрасно понимая, к каким последствиям это может привести. К тому же Арбатов был стиснут операми со всех сторон, и в случае, если бы его охрана открыла огонь, не факт, что ему удалось бы уцелеть.
— Шеф, на крыше вертолет! — взмолился охранник. — Бросайте все и делайте ноги!
Рот Андрея дернулся.
— Бросай оружие! — заорал он. — Арбатов, скажи им!
То ли сыграло свою роль обращение на «ты», которого Арбатов терпеть не мог, то ли свойственный ему дух упрямства и нежелание сдаваться до конца, но только он выставил вперед подбородок и, сузив глаза, процедил:
— Пошел к черту.
С каждой секундой положение становилось все хуже. Не колеблясь более, я подняла пистолет и приставила дуло к затылку Арбатова.
— Кто шевельнется — я выстрелю, — сказала я. — Убит при аресте, и никаких хлопот.
— Ты это, того, в натуре, чего творишь? — возмутился красноречивый охранник-поезд.
— Оружие на пол, — сказала я. — Живо!
Не сводя с меня взгляда, охранники молча повиновались. Опера набросились на них, уложили на пол и заковали в наручники.
— Черт, его надо увозить отсюда! — рявкнул Андрей. — В этом здании слишком много швали. Ласточкин! Обыскать здесь все! Лев, следи за этими уродами, чтобы не рыпались! Пошли, Лиза. Отвезем товарища к нам для допроса. — Он покачал головой: — Но ты, конечно, молодец, я даже не ожидал от тебя такого! — Он толкнул Арбатова в спину: — Шагай!
Втроем мы вышли из кабинета. Секретарша кричала в трубку что-то такое, что Андрею активно не понравилось. Он подлетел к ней и выхватил у нее телефон:
— Значит, жаловаться, да? В камеру захотела?
Он стал наступать на нее, и она упала на стул.
— Сюда, — сказал Арбатов, поправляя костюм.
— Лифты там, — отрезала я.
— А мой лифт здесь. — Он достал из кармана какую-то карточку и с любопытством посмотрел на меня: — А вы молодец, Лиза. Действительно молодец. Только вот пистолетик надо было снять с предохранителя. Вам повезло, что мои охранники такие болваны.
— Я вовсе не собиралась вас убивать, — пожала я плечами.
