— Если честно, я тогда соврал, — говорит Арбатов.
— О чем? — подозрительно спрашиваю я.
— Ну, когда выразился уничижительно. Я думаю, если ты напишешь что-нибудь, то это в любом случае будет интересно.
Ага, так я и поверила. Да он сейчас в таком положении, что готов клясться в любви хоть к кулинарной книге людоедского племени ням-ням.
— Да отстань ты от меня, — не выдерживаю я. — Ничего я никогда не напишу, и вообще все это чепуха, мечты!
И обидчиво добавляю:
— Можешь не тратить время на извинения, все равно у тебя ничего не выйдет.
— Ты это о чем?
— Я тебя все равно не отпущу. Понял? — А чтобы он не усомнился в моей объективности, прибавляю: — И мое желание сочинять тут совершенно ни при чем!
Однако Арбатова не так-то легко заставить отказаться от его намерений. Поняв, что его усилия ни к чему не ведут, он решает зайти с другой стороны:
— Лиза, я ранен! Мне надо к врачу!
В самом деле, по его костюму расплывается красное пятно. Ничего страшного — плечо задето. До свадьбы, во всяком случае, заживет.
— Российские врачи вредны для здоровья, — отвечаю я. — Терпи.
— Но мне больно!
— Ну и что?
— Я истекаю кровью!
— Пожалуйста, если тебе так хочется. Только не делай резких движений — от этого кровь начнет течь еще сильнее.
— Ах ты бессердечная дрянь!
Будь его воля, он бы удавил меня своим галстуком, не задумываясь.
— Мне плохо, ты понимаешь?
— Так тебе и надо, — отвечаю я в стиле бессердечной дряни.
Арбатов бросается на меня, пытаясь вырвать руль. Я несильно бью его по плечу, в которое попала пуля. Предприниматель со стоном отшатывается.
— Сиди смирно, говорят тебе!
Во время этой короткой схватки мы едва не врезались в грузовик, но в самое последнее мгновение мне удалось выровнять руль. Это не машина, а просто чудо. Как она слушается водителя — это что-то!
— Я все равно до тебя доберусь! — грозит обессиленный Арбатов.
— Руки коротки.
— Дура!
— Отморозок!
— Ты ненормальная, я давно хотел тебе это сказать! Ты точно ненормальная!
— Ну, если я такая плохая, зачем ты мне цветочки посылал, а? Может, ты такой же ненормальный, как и я?
Добив этой фразой своего попутчика, я минуты три наслаждаюсь тишиной.
— Куда ты меня везешь? — стонет совершенно обессиленный Арбатов.
— Теперь — никуда, — отвечаю я, заворачивая во двор. — Мы приехали.
Глава 2
10 апреля. Первый час дня
Жилой многоквартирный дом с неудовольствием взирает на нас всеми своими окнами. Арбатов подозрительно оглядывает его, словно ищет в одном из этажей покупателя на свою смертную жизнь и бессмертную же душу в придачу. Я распахиваю дверцу автомобиля:
— Вылезай!
Арбатов явно намерен упираться, но у меня нет ни времени, ни желания пререкаться с ним. Я резко дергаю рукой с браслетом и вытаскиваю своего спутника из машины, как кильку из коробки.
— Это беззаконие! — верещит он.
Поразительно, до чего быстро некоторые граждане вспоминают о законе, который сами, замечу, в обычной жизни не слишком стремятся соблюдать. Таща за собой пристегнутого предпринимателя, я направляюсь к входной двери с домофоном.
— Если хочешь звать на помощь, кричи погромче, — предупреждаю я его.
Дверь распахивается нам навстречу. Крошечная девочка ведет на поводке еще более крошечного пса, который, завидев нас, начинает вилять хвостом.
— Пошли! — скомандовала я. То ли я не рассчитала траекторию движения, то ли Арбатов от ранения плохо держался на ногах, но он врезался в железную дверь подъезда и едва не упал.
— Хорош ругаться, здесь дети, — оборвала я его бессвязные излияния и поволокла своего спутника к лифту.
Судя по всему, Арбатов смирился со своей участью, потому что он даже не пытался сопротивляться и без звука вошел в кабину.
— А может, лучше по лестнице? — внезапно произнес он.
— Тут слишком высоко, — отозвалась я.
Арбатов замолчал и затравленным взором уставился на светящуюся кнопку на панели. Дверцы лифта разъехались с легким шумом.
— Ну, куда теперь? — не без сарказма осведомился мой собеседник.
Не отвечая, я нажала на кнопку звонка.
— Кто там? — раздался шепот из-за двери.
— Пресса, — отозвалась я. — Помните, я была у вас совсем недавно?
Дверь приотворилась. Оля Баринова стояла на пороге, с удивлением переводя взгляд с меня на человека рядом со мной.
— Вы — да, я вас помню, — просипела она. — А кто это с вами?
Я пристально посмотрела на нее, на Арбатова, снова на нее.
— Не узнаете? — спросила я, слегка подталкивая своего спутника вперед.
Оля озадаченно нахмурила брови. Арбатов начал сердиться:
— Слушай, что все это значит, а? Ты зачем меня сюда привела?
Тут в лице Оли что-то дрогнуло, на губах расцвела улыбка — вначале робкая и недоверчивая, потом молодая и радостная… от которой лицо даже преобразилось, стало мягче и нежнее…
— Юрасик? — прошептала она. — Это ты?
Пауза. И после паузы, на изумленном выдохе:
— Оля???
Так-так, дамы и господа! Вы по-прежнему утверждаете, что Оля Баринова затаила злобу на Алису Лазареву, которая разрушила ее жизнь и, чтобы отомстить ей, обратилась к известному — о, разумеется, известному в очень узких кругах — бандиту, пардон, бизнесмену Юрию Арбатову? Вы все еще верите, что этот бандит, то есть бизнесмен, — эти иностранные слова так легко перепутать! — нанял убийцу для того, чтобы разделаться с Лазаревой на ее дне рождения, а потом подослал снайпера, когда первая попытка сорвалась и вместо Алисы был убит ее муж?
Ну, даже если вы в это верите, то я, простите, уже не верю. Достаточно посмотреть на их лица, чтобы понять, что эти люди — вне зависимости от того, что связывало их в прошлом, — не виделись много лет и, возможно, вообще забыли о существовании друг друга.
— А что у тебя с голосом? — спросил Арбатов. — Простудилась, что ли?
На лицо Оли набегает облачко, а я внезапно понимаю, отчего я с самого начала не верила в виновность Арбатова, даже когда у меня не было доказательств. Помните, я говорила, что что-то беспокоило меня интуитивно, хотя я никак не могла понять, что именно? Так вот, если Юрий Арбатов так любил Олю Баринову, чтобы из-за нее пойти на преступление, отчего же он не дал ей денег на операцию, которая бы хоть отчасти восстановила ей голос?
