— Это все, — сказал он, когда запись кончилась.
Судя по лицу старой женщины, она пребывала в смущении.
— Ну, не знаю, не знаю… — протянула она. — Кажется, будто что-то такое знакомое… Как будто я где-то слышала этот голос… или нет? Можно послушать еще раз?
Ласточкин снова запустил запись, и Сергей очень внимательно выслушал его.
— Нет, — сказал он через минуту, — даже не знаю… На голос Оли Бариновой вроде не похоже…
Ласточкин не стал объяснять ему, что Оля Баринова физически не могла звонить, потому что говорит еле слышным сиплым шепотом. Но тут Саша неожиданно свесил голову и разревелся. Все бросились его утешать, а он все плакал и плакал и никак не мог остановиться.
— Ну, маленький мой, — твердила Вера Федоровна, и губы у нее дрожали и прыгали, — не надо, не надо плакать… Бабушка с тобой, бабушка тебя любит и всегда тебя защитит!
Мрачный Сергей сидел в кресле, постукивая пальцами по столику. Поколебавшись, Ласточкин обратился к нему:
— Значит, вы не узнали голос звонившей?
Сергей угрюмо покачал головой. Его бывшая теща вытерла слезы и последовала его примеру.
— И у вас нет никаких соображений, кто бы мог…
— К сожалению, никаких, — отозвался Сергей.
— Действительно, к сожалению, — согласился Ласточкин. — Я еще хотел уточнить вот какую вещь. — Он замялся. — Нам известно, что основной наследницей Георгия Лазарева была его жена, а кто унаследует все после смерти Алисы?
— Как кто? — удивилась Вера Федоровна. — Моя дочь все свои деньги завещала Сашеньке. Кому же еще?
Сашенька поднял лохматую голову и с тоской посмотрел на меня.
— Да нет, мы просто обязаны проверить все версии, — сказал Ласточкин устало. — Большое спасибо за то, что согласились ответить на наши вопросы, и извините за беспокойство.
— Что вы, что вы, — заторопилась Вера Федоровна, — это вы извините нас, что ничем не смогли вам помочь. Я… — Она заколебалась, но все-таки произнесла: — Если у вас будут новости, если вы узнаете, кто за всем этим стоит…
— Разумеется, — заверил ее мой напарник, — мы непременно вам сообщим.
Мы попрощались и ушли, волоча за собой по бесценным коврам змеевидную тень неудачи, которая с самого начала преследовала нас в этом деле.
* * *
Так как это дело мы расследовали не одни, то отправились к Андрею Антипенко и рассказали ему обо всем, что нам удалось выяснить. Втайне я лелеяла надежду, что, может быть, Андрею повезло и он сумел разузнать больше нас, но у него тоже не было ничего нового. Судя по всему, мы топтались на месте, что, замечу в скобках, доставляло большое удовольствие популярной прессе. Андрей показал мне несколько статей, из которых следовало, что, даже если нам принесут улики на блюдечке с голубой каемочкой, мы и то не сможем отыскать преступников. Попутно на нас возлагалась вина за все нераскрытые убийства, начиная с тех времен, когда некто по имени Авель был найден с признаками насильственной смерти, последовавшей от рук неизвестного или неизвестных.
— Я опросил кучу народу, — сказал Андрей, — и мне указали на столько возможных убийц, начиная от гримерши и заканчивая какой-то там обиженной актрисулькой, что я теперь сто лет буду во всем этом разбираться. Но ты же сам понимаешь, Паша: нам нужны не кандидатуры в убийцы, нам нужен сам убийца. Лично я все-таки склоняюсь к мысли, что не худо бы покопаться в профессиональной деятельности покойного Георгия Лазарева.
— Думаешь, это чистая заказуха? — хмыкнул Ласточкин.
— А ты что думаешь? — вопросом на вопрос ответил Антипенко.
— Я думаю, что это дело довольно странное. Смотри: все начинается со звонка, в котором неизвестная женщина предупреждает о готовящемся убийстве, причем называет день и метод убийства. Само собою, приняты все меры к тому, чтобы ничего не произошло, но тем не менее убит человек, хотя и не тот, о котором предупреждали по телефону. Через некоторое время убивают и этого человека, и на этом все заканчивается. — Ласточкин взволнованно взъерошил волосы. — Понимаешь, Андрей, у этого преступления есть своя внутренняя логика, и пока мы ее не просекли, мы так и будем бесцельно тыкаться в разные стороны. Если кто-то хотел отомстить Алисе, зачем убивать ее мужа? Если кто-то имел зуб на Лазарева, при чем тут его жена? Вот если бы мы нашли женщину, которая звонила нам, мы бы здорово продвинулись. Ведь она наверняка знает убийцу, в этом не может быть никаких сомнений!
— Так-то оно так, — устало согласился Антипенко, — только голос на пленке никто до сих пор не опознал.
— Это плохо, — заметил Ласточкин.
— Жуть, — не без иронии отозвался Андрей.
Мы собрали еще дюжину версий из тех кусочков головоломки, что имелись у нас в наличии, но ни одна из них не удовлетворяла нас до конца. В каждой был какой-то изъян, мешавший поверить в ее правдоподобие. И хотя мы не говорили этого вслух, вся наша надежда была на новый день, который иногда приносит с собой новые детали и обстоятельства. Верите ли, мы даже не догадывались, что все необходимые детали были уже у нас под рукой.
Глава 9
Вторник, 16 апреля. Час судьбы
К черту Лазаревых, к черту проныру Владислава Парамонова. Сегодня я буду отдыхать. И, может быть, даже начну писать роман.
Не тут-то было! Только я выбралась из постели, как зазвонил телефон:
— Лиза, ты не забыла, что тебе надо сегодня встречать тетю Аню? Пожалуйста, не подведи меня!
Честное слово, я люблю своих родных, но бывают моменты, когда мне хочется остаться круглой сиротой. Само собою, вслух я эти мысли никогда не выскажу, и все же в душе моей зреет бунт.
— А тетя Аня никак не может добраться до дома сама? На метро или такси взять…
Пауза, ледяное молчание. Затем взрыв:
— Господи, до чего ты похожа на отца! Он бы сказал то же самое, слово в слово! Как будто ты не знаешь, что Аня плохо ориентируется в Москве, таксисты — все жулики, у нее тяжелый багаж, а тебе лень ее встретить!
Я капитулирую. Малодушие, скажете вы? И будете правы, кстати. Нет, честно, я завидую вашей несгибаемости, с которой вы всегда отстаиваете свое жизненное пространство. Никто никогда не заставит вас сделать то, чего вы не хотите, лишь под предлогом того, что так хотят другие. Конечно, у меня есть оправдание, потому что устоять перед маминым напором — задача не для слабонервных, но все же… все же…
Недовольная собой и всем светом в придачу, я тащусь в ванную. Роман уныло ворочается в голове. Беспокоит меня и ультиматум, выдвинутый начальником, который не привык бросать слова на ветер. Механически я готовлю завтрак, съедаю его, потом сажусь к компьютеру и застреваю на первой же странице текста.
Ладно, с романом мы как-нибудь потом разберемся, а пока… пока надо встретить тетку. Заперев дверь, я выхожу из дома.
