Глория вздрогнула. Роскошная мебель и картины на стенах исчезли, а вместо матроны в чепце перед ней маячил встревоженный Санта.
— Вам плохо?
— С чего ты взял? — едва ворочая языком, промолвила она.
Обстановка мастерской, мебель и бюсты философов расплывались в тумане. Глория протерла глаза и глубоко вздохнула. Куда это она провалилась? В прошлое? Это произошло так легко, что она испугалась.
— Вы бледная, — покачал головой великан. — Ни кровинки. Сбегать за водой?
— Не надо…
— Телохранитель ожидает вас в каминном зале, — торжественно доложил Санта и подал ей руку. — Я вас провожу.
Глория была благодарна ему за заботу. Вряд ли она сейчас поднялась бы вверх по лестнице без посторонней помощи. Ноги казались ватными, а сердце трепыхалось, как птичка в клетке. Таких провалов с ней еще не случалось, и она не знала, насколько это опасно.
Лавров сидел на диване и попивал холодный компот со льдом. Увидев Глорию, он вскочил и радостно поздоровался. Она ответила, продолжая обдумывать то, что с ней произошло в мастерской. Княгиня Анна Сергеевна Голицына, как ни крути, приходится ей дальней родней.
«Агафон наверняка изучил мое генеалогическое древо, — предположила она. — Он разобрался в моей родословной лучше, чем я сама. Вернее, я вообще не знаю своей родословной».
— С тобой все в порядке? — всполошился начальник охраны.
— Да, а что?
— Ты меня совершенно не слушаешь!
— Ой, прости, Рома… я жутко переутомилась. Полдня корпела над рукописями.
Он протянул ей стакан с компотом.
— Глотни, полегчает.
Она отказалась и пробормотала:
— Господин Витт подослал своего агента к княгине Голицыной не по приказу сверху, а по собственной инициативе. Он сам был не прочь завладеть бриллиантами. Знаешь, кем был этот агент? Женщиной! Прелестной и ветреной Каролиной Собаньской.
Лавров оторопело уставился на Глорию, встал и осторожно потрогал ее лоб.
— У тебя жар…
— У меня — озарение, — возразила она. — Хотя и жар тоже.
Он ничегошеньки не понял и спросил:
— Кто такая Каролина Собаньская?
— Полячка, весьма знатного рода и сверхъестественной красоты. Ее выдали замуж совсем девочкой. Вскоре она сбежала от своего законного супруга и осталась без средств. Витт подобрал ее в бедственном положении, принудил к сожительству и заставил работать на себя. Проживая в его крымском поместье Верхняя Ореанда, Каролина получила задание выведать всю подноготную французской графини де Гаше, которая на правах приятельницы гостила у Анны Сергеевны Голицыной.
— И что, выведала?
— Думаю, не все. Граф Витт был опытным разведчиком и контрразведчиком, мастером интриг и провокаций. Его презирали, ненавидели и боялись. Он превратил обольстительную, но нищую Каролину в свою пособницу и вертел ею, как хотел. Мало кто мог устоять перед ее чарами, даже догадываясь о ее презренном промысле. По сути, она находилась на содержании у российской тайной полиции… и ее интерес к де Гаше не случаен. Кое-что Витту было известно, но главная тайна, — судьба камней из ожерелья, — оставалась недосягаемой. Ее-то и предстояло разгадать Каролине.
— Удалось ей это или нет? — нетерпеливо спросил Роман.
— Полагаю, Жанна де Ламотт унесла свою тайну в могилу…
Воцарилось напряженное молчание. Первым его нарушил начальник охраны:
— Откуда ты все это знаешь?
— Сорока на хвосте принесла, — отшутилась Глория.
— Не смешно, — обиделся он.
— Если честно, все, только что сказанное мной, было известно княгине Голицыной. Граф де Витт владел поместьем по соседству с ее усадьбой в Кореизе, они многое знали друг о друге. Голицына была прекрасно осведомлена об истинной роли любовницы Витта Каролины Собаньской.
— Извини, но… с тех пор двести лет прошло.
Глория пожала плечами и усмехнулась.
— Ты поверишь, что я видела княгиню как наяву и ее мысли перетекли ко мне?
— В каком смысле? — поперхнулся Лавров.
— В прямом.
Глория вдруг сообразила, что мысли Анны Сергеевны были похожи на ее собственные. Она как будто заняла место другого человека, в данной ситуации — княгини Голицыной.
— Н-да… — озадаченно буркнул гость.
Повисла долгая пауза, во время которой Лавров глотал компот, пытаясь освежить разгоряченную голову, а Глория переживала новое открытие. Оказывается, она умеет ощущать чужие чувства и мысли. Это произошло спонтанно, как полчаса назад в мастерской, и впервые так явственно, отчетливо.
Вся жизнь княгини Голицыной будто пронеслась перед внутренним взором Глории подобно ленте кинофильма, многократно ускоренной. Причем она по своему желанию могла приостановить любой кадр и рассмотреть любую подробность. Например, венчание Анны Сергеевны. Та обладала огромным состоянием, но засиделась в девушках. Вдруг ей сделал предложение писаный красавец князь Голицын, и оно было принято. Сцена венчания поразила Глорию своей несуразностью.
В храме в ладанной дымке пылали свечи, переливалось золото иконостаса. Невзрачная невеста в пышном свадебном наряде стояла рядом с блестящим женихом и держала в руках… битком набитый портфель!
Приглашенные недоуменно переглядывались, перешептывались.
— Господи, Боже наш, славою и честию венчай их, — трижды провозгласил священник.
Жених и невеста выпили красное вино из чаши, и их повели вокруг аналоя. Певчие затянули «Исайе, ликуй…».
Едва таинство свершилось, новобрачная повернулась к супругу, вручила ему портфель и во всеуслышание заявила: «Здесь, князь, половина моего приданого. Возьмите его себе, а засим — мы с вами простимся. Каждый из нас пойдет своею дорогою и сохранит за собою полную свободу действий!»
Ее голос громом раздавался под расписным куполом, откуда за происходящим наблюдали кроткие и всепрощающие святые.
Собравшиеся оторопели, по церкви пронесся изумленный ропот.
— Благодарю вас, моя дорогая… — с этими словами Голицын принял из рук жены набитый ассигнациями портфель, поклонился и тотчас уехал…
— Браво! — воскликнула Глория и захлопала в ладоши.
— Ты чего? — удивился Лавров.
— Ой, — спохватилась она, — не обращай внимания.
— Хочешь знать мое мнение? — рассердился он. — Невежливо игнорировать собеседника. Я тебе не интересен, это ясно. Я не умею читать чужие мысли и вообще… действую топорно, по-ментовски. Но выслушай хотя бы!
— Я тебя слушаю, — кивнула Глория, прогоняя образ Анны Сергеевны в белоснежном подвенечном платье и украшенной флердоранжем фате.
