— Да сказал же тебе, не знаю пока!
— А-а… ну ладно. Я тогда Зинке скажу. А что-то зачастил ты ко мне. Что это у вас, рыбный сезон, что ли, открылся?
— Да не говори, сам удивляюсь. Один за другим. В этот-то раз еще ничего — развод, а недавно ни больше ни меньше — в убийстве какого-то бедолагу обвинили.
— Да ну?!
— Вот тебе и «ну»!
— И твой решился?
— А чего ему, бабки идут. Да к тому же там какой-то сильно уж крутой заказывал. Мне-то он в подробностях не говорил, но я ведь тоже… не пальцем делан. Короче, похоже, из начальства кто-то… из городских властей. Сам из начальства, а накатил на кого — хочешь знать?
— Ну и на кого?
— На повара.
— На повара?
— Ага. И чем уж он ему так помешал, не знаю. Но мой сказал, уж больно он на этого повара рассердился. А уж за что… Черт их там разберет. Короче, представили дело так, что якобы этот повар умышленно пытался кого-то отравить. Подсыпал там чего-то кому или тухлятиной накормил.
— А на самом деле как было?
— А я знаю? Что он, докладывает, что ли, мне? Сказал, чтобы были люди, готовые подтвердить, что видели, мол, как тот специально что-то там мухлюет.
— Ну и нашлись? Люди-то?
— А ты как думаешь?
— Гы-гы… я думаю… наверное… что… гы-гы…
— Вот именно. Но уж в этот раз взял он с него, конечно… так, как нам с тобой и в страшном сне не снилось. Даже мне премию выплатил. За хорошую работу.
— А повара этого… посадили?
— Да хрен его знает, я, что, за ними слежу, что ли? У меня и других дел хватает.
— Ну да, ну да. Так я, значит, с Зинкой переговорю…
— Да, и завтра будь на связи, не дрыхни.
— Чего «не дрыхни», ничего я не дрыхну…
— Ну ладно, ладно… Разбегаемся. Я сейчас пойду, а ты сразу за мной не ползи, обожди минут пять.
Послышался шорох, и моему взору вновь предстал Киса, вынырнувший откуда-то из-под куста. Поскольку мне было известно, что в кустах скрывается еще один человек и что очень скоро он оттуда выйдет, я продолжала тихо сидеть между липой и елью, ничем не обнаруживая своего присутствия.
Прошло совсем немного времени после того, как Киса скрылся из глаз, кусты снова зашевелились, и из них появился такой же помятый мужичонка.
Дождавшись, когда он скроется из виду, я выбралась наконец из своего убежища и, разминая затекшие руки и ноги, медленно отправилась по аллеям парка к выходу.
Глава 5
В голове моей был полный сумбур.
Хотя было совершенно очевидно, что я нашла того человека, который поставлял Свинтицкому лжесвидетелей и от которого, скорее всего, Лана и получала интересную информацию, но ничего такого, что можно было бы назвать чувством глубокого удовлетворения, я не испытывала.
Что толку, что я все это знаю? Если я сейчас попытаюсь прижать адвоката к ногтю, у меня ровным счетом ничего не выйдет, потому что все, что я имею в своем активе, — это голословные обвинения, которые ничего не значат.
Вот они, превратности судьбы частного сыщика, — иногда зарядишься под завязку, и видеожучки, и аудиожучки, и диктофоны, и микрофоны, а на место приходишь — и нет ничего. Не за кем следить. А тут такая информация сама в руки идет, и поди ж ты, хоть бы завалящий пленочный магнитофончик под рукой оказался.
Конечно, опыт опытом, но я ведь не могла предвидеть, что моя встреча с адвокатом обернется именно так. Но, несмотря на это, мне было очень досадно. Иметь в руках такие факты и не иметь возможности их использовать.
Однако чем дальше я отходила от парка и чем ближе подходила к своей машине, тем яснее понимала, что по-настоящему меня смущает даже не это. Я ловила себя на мысли, что в разговоре приятелей содержатся сведения, не только подтверждающие закулисную деятельность алчного адвоката, но и наводящие на другие очень интересные мысли.
«Сам из начальства, а накатил на повара», «тухлятиной накормил», «уж больно рассердился» — что-то во всем этом было до такой степени знакомое… но что?
Я села на сиденье в машине и, продолжая размышлять, закурила сигарету. Еще там, между липой и елью, напоминание о тухлятине сразу вызвало в моей памяти тот отрывок статьи Ланы, который я прочитала самым первым. Тот, в котором речь шла об обжорстве и о том, что некий слишком уж изысканный гурман заставил повара расплатиться за свою неразборчивость. И повар, если я не ошибаюсь, именно поплатился за это своей свободой. Тогда на это обстоятельство я не обратила внимания, но сидя в машине и сопоставляя факты, я вдруг набрела на весьма интересную мысль: а что, если и про случай с поваром Лана узнала от агента Свинтицкого?
А что? В этом не было ничего невозможного. Ведь для того, чтобы посадить повара, требовалось доказать, что он подсунул клиенту несвежую провизию именно умышленно. А доказать это можно было только с помощью лжесвидетелей… Да, лжесвидетели… лжесвидетели и алчность… Лжесвидетели и алчность, лжесвидетели и обжорство… Ах ты, черт!
Какая же все-таки молодец эта Лана! Одним махом всех побивахом. Из одного адвокатского случая вытянуть материал сразу на целых два смертных греха. Действительно, к адвокату обратились за помощью в сомнительном деле, — узнать немножко подробнее об этом деле, — вот тебе и обжорство. Адвокат согласился помочь, разумеется не бесплатно, — вот тебе и алчность. Персона журналистки, к которой я вначале относилась только как к потерпевшей в этом деле, начинала вызывать у меня неподдельный интерес. Похоже, ее возлюбленный Аркадий Свиридов был прав — в своей профессии она была мастером.
Ведь нужно было еще агента найти, потом его на рассказ раскрутить — уже одно это требовало определенных способностей. Но заключительный пассаж — представление фактически одного и того же уголовного дела в виде двух разных случаев, на мой взгляд, был просто виртуозным. Ай да Лана, ай да молодец!
Но праздновать было еще рано. Догадка моя была недурна, но это была только догадка, и она требовала подтверждения. Я завела двигатель и поехала домой, чтобы как можно скорее еще раз просмотреть статью Ланы и иметь возможность подтвердить или опровергнуть свое предположение.
* * *
Центральные улицы нашего города, по которым мне приходилось проезжать, добираясь к себе домой, были в это время суток чрезвычайно загружены. Поэтому, хотя моя квартира и находилась недалеко от центра, прошло довольно много времени, пока я наконец приехала. То и дело застревая то в одной, то в другой пробке, я была вынуждена внимательно следить за дорогой и на время отвлеклась от размышлений, дома же мысли мои потекли совсем по другому руслу. Занимаясь приготовлением кофе, я размышляла о стратегии, которую наметили два интересных персонажа, чью беседу я подслушала в парке.
Если агенты Свинтицкого хотят заманить моего «мужа» в какое-то заведение, то наверняка при нашей завтрашней встрече адвокат будет расспрашивать меня о наиболее вероятных маршрутах его передвижений. Как добирается на работу, где обедает, и все в этом духе.
