– А эти новости из Австралии?
– Я чувствовала, что это могло быть только одно. Очевидно, его жена умерла. Но мы не нашли при нем ни писем, ни телеграммы, так что, видимо, он уничтожил письмо от Энтони Бэнкса. Через некоторое время поверенные Пэдди получили из Австралии пять тысяч фунтов и письмо от Бэнкса. Тот сообщал, что все было сделано в соответствии с инструкциями Пэдди. Тогда я написала Энтони Бэнксу. Назвавшись кузиной Пэдди, я сообщила о его смерти. Он ответил мне, как полагается в таких случаях. Разумеется, он ничего не написал о жене Пэдди, но предположил, что его письмо должно было прийти Пэдди перед самой смертью. Кроме того, ему хотелось бы, чтобы его уничтожили не вскрывая. Видите, Родерик, Энтони Бэнкс, судя по всему, честен: ведь после ее смерти он мог оставить эти пять тысяч себе. И он не знал, что Пэдди опять женился.
– Совершенно верно. Как по-вашему, Пэдди мог уничтожить то письмо?
– Нет. Я всегда думала, что он сохранил бы его, чтобы показать мне.
– Не мог он, как вы думаете, попросить людей уничтожить письмо, когда лежал в доме викария или в больнице?
– Они нашли имя и адрес Пэдди в других письмах из его бумажника, так что дело не в этом. – Голос Эвелин снова дрогнул. – Они сказали, что он произнес какие-то слова только однажды: просил позвать меня.
Аллейн дал ей время прийти в себя, потом спросил:
– Вы помните фамилию тех людей, из дома викария?
– Нет. Я написала им и поблагодарила за то, что они сделали. Это была какая-то совсем простая фамилия.
– А сельская больница?
– Она находилась в Фальконбридже, в графстве Букингемшир. Довольно большая больница. Я видела главного врача, пожилого человека с овечьим лицом. По-моему, его звали Блетерли. Я совершенно убеждена, что он не шантажист. И сестры были очень сердечны.
– Как вы думаете, мог Пэдди оставить письмо, скажем, в портсигаре? Не могло ли оно выпасть у него из кармана?
– Нет, если он вообще его сохранил, оно не могло быть нигде, кроме бумажника. А бумажник мне отдали. Он был в нагрудном кармане пальто. Видите, Родерик, дело не в том, что я не старалась отыскать письмо. Я отчаянно хотела увидеть послание от Энтони Бэнкса. Я вновь и вновь спрашивала, не могло ли что-то затеряться в больнице, направляла бесчисленные запросы.
Она на миг замолчала и твердо посмотрела на Аллейна.
– Теперь вы понимаете, почему я готова почти на все, чтобы скрыть это от Бриджет?
– Да, – ответил Аллейн. – Понимаю.
Элемент юности
Аллейн нашел Бриджет в ее старой детской, превращенной во вполне взрослую гостиную. Она усадила его в большое кресло и небрежно подтолкнула ему под нос настольную коробочку с сигаретами.
– Угощайтесь. Вам незачем притворяться таким уж официальным. Я же вижу, что вы курите.
– В самом деле? – Аллейн посмотрел на свои пальцы, пожелтевшие от никотина. – Каким образом?
– У вас в нагрудном кармане просматривается портсигар. Вам следовало бы заняться дедукцией, мистер Аллейн, это крайне интересно.
Аллейн взял сигарету и обвел пальцем контур предмета, проступающего сквозь ткань.
– Тут вы меня уели, – усмехнулся он. – Уж не подумываете ли вы сами стать сотрудницей полиции?
– Наверное, надо начинать с азов. Каковы первоначальные обязанности женщины-полицейского?
– Не знаю. Нам не разрешено увиваться вокруг женского личного состава.
– Какая жалость! Тогда я не пойду. Я бы хотела, чтобы вы увивались вокруг меня, мистер Аллейн.
Аллейн подумал: «Слишком уж усердно притворяется дерзкой юной чаровницей. С чего бы это? Ах да, молодой Дональд, будь он неладен!»
Вслух он сказал:
– Ну, в данный момент я как раз обязан это делать. Хочу поговорить с вами о событиях прошлой ночи, если не возражаете.
– Боюсь, от меня будет мало проку. Надеюсь, вы найдете убийцу. Донна до смерти расстроена, а Барт просто опасен. Барт – это мой отчим. Вы ведь знакомы с ним, не правда ли? Истинный английский джентльмен с хлыстом. Не знаете, хлыст это хуже, чем обычная плетка?
– Вы ведь довольно хорошо знали лорда Роберта, не так ли? – спросил Аллейн.
– Да. Он был большим другом Донны. Вы, наверное, считаете, что я к нему черства и юношески нетерпима. Я скорбела бы о нем больше, случись это раньше.
– Звучит довольно загадочно, – заметил Аллейн. – Что вы имеете в виду?
– Это не значит, что я не скорблю. Скорблю. Мы все его любили, и просто ужасно, что он убит. Но я поняла, что не знала его по-настоящему. Он был жестче, чем казалось. Хотя сейчас меня очень угнетает то, что я с ним раздружилась. Я отдала бы все, лишь бы иметь возможность извиниться.
– Извиниться за что?
– За то, что была не слишком любезна с ним вчера вечером. Я его игнорировала.
– Зачем же вы игнорировали беднягу Банчи?
– Потому что он поступил по-свински со своим племянником, довольно хорошим моим другом.
– С Дональдом Поттером? Да, я знаю о нем. Вы не допускаете мысли, что Дональд вел себя не слишком красиво со своим дядей?
– Нет, не допускаю. Дональд уже взрослый мужчина. Он должен стоять на собственных ногах и самостоятельно принимать решения. Банчи не желал этого понимать. Он хотел сам подбирать Дональду друзей, устраивать его карьеру и вообще относился к нему как к школьнику. Банчи был безнадежным реликтом викторианских времен.
– Вам нравится капитан Уитерс? – неожиданно спросил Аллейн.
– Что? – Бриджет чуть порозовела. – Не могу сказать, что он в моем вкусе. Думаю, Уитерс даже отвратителен в каком-то смысле, но он превосходный танцор и умеет быть очень занимательным. Я могу простить любому человеку почти все, если он умеет развлекать, а вы?
– И какие же развлечения предлагает капитан Уитерс?
– Ну, я имею в виду то, что он веселый. Ну, то есть не то чтобы именно веселый, но он везде бывает, его все знают, поэтому Уитерса довольно выгодно иметь знакомым. Дональд говорит, что Уитс ужасно хороший предприниматель. Он дал Дональду много ценных советов и знаком с разными полезными людьми.
– В каком смысле полезными? Дональд ведь собирается стать врачом, не так ли?
– Ну… – Бриджет замялась. – Да, он собирался поначалу, но Уитс ему не советует. Дональд говорит, в наше время в медицине нет ничего привлекательного, да и вообще врач довольно тоскливая профессия.
– Неужели? – вздернул бровь Аллейн. – То есть не слишком престижная?
– Нет, не это, конечно… – смешалась Бриджет. Потом сердито сверкнула глазами. – Ну, вы и жук! Да, я терпеть не могу все тусклое, однообразное и благочинное. И вообще, это не имеет никакого отношения к делу.
