Детектив заметил, что мисс Харрис ничуть не нервничает. Ее руки мирно покоились на коленях. На подлокотник кресла она положила ручку с блокнотом – точно собираясь писать под диктовку. Фокс достал свой блокнот и приготовился записывать.
– Можно узнать ваше имя и адрес, – обратился к ней Аллейн.
– Разумеется, мистер Аллейн, – твердо промолвила мисс Харрис. – Доротея Вайолет Харрис. Адрес… городской или в деревне?
– Оба, пожалуйста.
– Городской: юго-восточный Лондон, Эбури-Мьюз, пятьдесят семь. Загородный: Букингемшир, Барбикон-Брэмли, дом приходского священника. – Она бросила взгляд на Фокса. – Б-а-р-б-и-…
– Благодарю вас, мисс, думаю, я понял, – сказал Фокс.
– Итак, мисс Харрис, – начал Аллейн, – мне бы хотелось знать, можете ли вы оказать нам помощь в этом деле.
К его изумлению, мисс Харрис тотчас раскрыла блокнот, в котором он увидел столбик стенографических значков. Она достала из-за пазухи пенсне на цепочке, зафиксировала его на носу и невозмутимо ждала следующей реплики инспектора.
– У вас там какие-то записи, мисс Харрис? – спросил он.
– Да, мистер Аллейн. Я только что видела мисс О’Брайен, и она сказала мне, что вам понадобятся сведения о передвижениях лорда Роберта вчера вечером и сегодня утром. Я решила заранее подготовить то, что надлежит сказать. Поэтому набросала тут несколько коротких заметок для памяти.
– Восхитительно! Давайте их прочтем.
Мисс Харрис прокашлялась.
– Примерно в двенадцать тридцать, – начала она с угнетающей слух монотонностью, – я встретила лорда Роберта на том этаже, где располагался бальный зал. Я в это время разговаривала с мисс О’Брайен. Он попросил меня потанцевать с ним попозже. Потом пошел вниз. Я оставалась на том этаже до без четверти час – как раз случайно посмотрела на часы. Затем пошла наверх. Побыла немного там. Точное время неизвестно, но на бальный этаж я вернулась еще до половины второго. Тогда-то лорд Госпелл – я хочу сказать лорд Роберт Госпелл – и пригласил меня на танец.
Голос на минуту смолк. Мисс Харрис переместила блокнот на подлокотник кресла.
– Мы танцевали, – продолжала она. – Три танца, один за другим, с повторами. Лорд Роберт представил меня нескольким своим друзьям, а потом повел в буфет, на первый этаж. Мы пили шампанское. Потом он вспомнил, что обещал потанцевать с герцогиней Дорминстерской… – Тут мисс Харрис, похоже, на мгновение потеряла нить повествования. Она повторила: – Обещал потанцевать с герцогиней Дорминстерской, – и опять прокашлялась. – Он повел меня в бальный зал и пригласил на венский вальс. Поэтому я на время осталась в зале. Лорд Роберт потанцевал с герцогиней, потом – с мисс Агатой Трой, портретисткой, а потом – с двумя дамами, чьих имен я не знаю. Не одновременно, разумеется, – в скобках заметила мисс Харрис. – Это было бы нелепо. Я все еще оставалась в бальном зале. Оркестр заиграл «Голубой Дунай». Лорд Роберт стоял в группе своих друзей, неподалеку сидела я. Он увидел меня, мы вместе танцевали под «Голубой Дунай» и опять посетили буфет. Я заметила время; дело в том, что я собиралась уйти гораздо раньше и удивилась, обнаружив, что уже почти три часа. Поэтому я осталась до конца.
Она посмотрела на Аллейна с обезличенно-вежливой миной, свойственной людям ее профессии. Отчетливо почувствовав, что сейчас она и в самом деле его секретарь, Аллейн улыбнулся. Но все же бросил взгляд на Фокса, который, впервые на его памяти, по-настоящему растерялся. Его правая рука нерешительно зависла над собственным блокнотом. Аллейн понял, что Фокс не может взять в толк, надо ли переводить стенографические записи мисс Харрис в свои собственные.
– Спасибо, мисс Харрис, – сказал Аллейн. – Еще что-нибудь?
Мисс Харрис перевернула страницу.
– Подробности разговора, – начала она. – Я зафиксировала все реплики, которые запомнила. Кое-какие из них были случайными замечаниями на определенные темы. Например, лорд Роберт, говоря о леди Каррадос, выразил сожаление, что она выглядит утомленной. В таком вот роде.
– Давайте рассмотрим эти случайные реплики, – попросил Аллейн.
– Разумеется, мистер Аллейн. Лорд Роберт спросил меня, заметила ли я, что леди Каррадос уже несколько дней чувствует себя усталой. Я ответила утвердительно и сказала, что мне очень жаль, поскольку она так хорошо ко всем относится. Он поинтересовался, не думаю ли я, что это все вызвано хлопотами, связанными со светским сезоном. Я ответила, что именно так и считаю: многие леди, у которых я служила, находили лондонский сезон очень утомительным, хотя в каком-то смысле леди Каррадос переносит обязанности хозяйки очень легко. Лорд Роберт спросил меня, нравится ли мне работать у леди Каррадос. Я ответила, что да, очень. Лорд Роберт задал несколько вопросов обо мне. С ним было очень легко разговаривать. Я рассказала ему о старых временах в нашем доме приходского священника и о том, почему мы, по сути, должны были бы находиться в гораздо лучшем положении, и он был так мил, и я рассказывала о семье моего отца в Букингемшире, и он, похоже, очень заинтересовался тем, что многие из нашего рода были священниками и что на самом деле это старинный букингемширский род.
«О Боже, – подумал Аллейн с мучительным состраданием. – Ведь, вероятно, так оно и есть. Из-за того, что последние два-три поколения их социальный статус постоянно понижали, все их дети обречены говорить вот так и не испытывать ничего, кроме тревожного скептицизма».
– Вы родом из Барбикон-Брэмли? – спросил он. – Это ведь, кажется, неподалеку от Бассикота? Я хорошо знаю ту часть Букингемшира. Приход вашего отца в Фальконбридже?
– О нет. Фальконбридж от нас в тридцати милях. Викарием в Фальконбридже был мой дядя Уолтер.
– В самом деле? – заинтересовался Аллейн. – И давно?
– Когда я была девчонкой. Сейчас он ушел на покой и живет в Барбикон-Брэмли. Все Харрисы доживают до преклонного возраста. Лорд Роберт заметил, что многие священники живут долго. Он сказал, что долголетие – одна из сомнительных наград за добродетель, – добавила мисс Харрис, заглянув в свои записи.
Аллейн так и услышал писклявый голосок, произносящий эту ироническую сентенцию.
– С ним было очень интересно, – прибавила мисс Харрис.
– Да. Что ж, теперь смотрите, мисс Харрис, мы подходим к одному довольно важному моменту. Вы говорите, что поднялись на верхний этаж примерно между без четверти час и часом с четвертью. Скажите, вы безотлучно находились там до того, как в половине второго вернулись в зал?
– Да, мистер Аллейн, думаю, так.
– Где конкретно вы были?
Мисс Харрис внезапно залилась краской.
– Ну… в общем, я сидела на галерее… зашла в гардеробную, на том же этаже, чтобы поправить одежду и проверить все ли в порядке, а потом опять сидела на галерее и… то есть это все.
– Как, по-вашему, вы были на галерее в час ночи?
– Я… право, не могу точно сказать, была ли я…
