– Итак, – вздохнул мистер Пириод, стараясь делать вид, что ничего не произошло, – о чем мы говорили?
Моппет громко фыркнула.
Конни Картелл пробормотала:
– Тебе надо избавиться от этой дворняги, Хэл.
Мистер Картелл злобно на нее уставился.
– Сам знаешь, – добавила Конни, – из грязи конфетку не сделаешь.
– Тут я вполне согласен, – ядовито возразил ее брат. – Я и сам не раз тебе это говорил.
Наступило мертвое молчание, которое нарушил мистер Пириод:
– Просто удивительно, какую важную роль играет порода, даже в животном царстве.
И он с энтузиазмом уселся на любимого конька. Недостаточная породистость Пикси стала отправной точкой, за которой последовала длиннейшая речь в пользу родовитости. Разумеется, ему известно, повторял он раз за разом, что в последние двадцать лет социальные перегородки стали менее заметны, однако… К столу подали карри, потом яблочный пирог, а он все еще разглагольствовал на эту тему, не замечая – как с грустью признала Николя, – что выглядит все более нелепым и смешным.
Мистер Картелл, очевидно, думал то же самое. Он сидел как на иголках. Николя чувствовала, что его раздражают и мистер Пириод, и сестры и, кроме того, бесит Леонард Лейсс, который, покончив с обедом, откинулся на стуле и что-то насвистывал себе под нос.
Моппет иронически осведомилась: как он относится к хоровому пению?
Лейсс поднял брови:
– О, прошу прощения. Просто в голове вертится эта мелодия, – и с улыбкой оглядел стол.
– Да уж видно, – пробурчал мистер Картелл.
Мистер Пириод извинился, что чересчур увлекся тонкостями светской жизни, и вспомнил, как однажды отец выгнал его из-за стола за то, что он неправильно пользовался ножом для рыбы.
Мистер Картелл слушал его с нараставшим раздражением. Наконец он вытер губы, откинулся на спинку стула и буркнул:
– Мой дорогой Пи Пи, все это, конечно, прекрасно, но во всем нужно знать меру.
– Мне такие вещи кажутся очень важными, – возразил мистер Пириод с осуждающей улыбкой и взглянул на Николя.
Мисс Картелл, до сих пор с тревожным обожанием смотревшая на свою племянницу, вдруг воскликнула:
– Я всегда говорила, что больше всех о родовитости пекутся те, у кого у самих рыльце в пушку, ха-ха!
Похоже, она совершенно не думала о том, как эти слова могут подействовать на мистера Пириода.
– Однако, Конни! – возмутился тот. – Я бы попросил!
– А что такого я сказала?
Мистер Картелл издал сухой смешок.
– В конце концов, – напомнил он, – «Когда Адам копал» и так далее
[55]
.
– Не копал, а пахал, – нравоучительно поправил его мистер Пириод. – Если не ошибаюсь, это сказал тот самый мистер Болл, которого потом повесили за его труды? «Кто был тогда дворянином?» Ответ: никто. Нужно не одно столетие, чтобы вывести хорошую породу, разве нет?
– А я знаю немало случаев, когда это происходило куда быстрее, – сухо возразил мистер Картелл. – Просто удивительно, как быстро некоторые люди обзаводятся титулами. Мне говорили об одном человеке с безупречной репутацией, который подделал приходские книги, чтобы стать представителем древнего рода.
Мисс Картелл громко рассмеялась.
Мистер Пириод уронил вилку в пудинг.
Лейсс с любопытством спросил:
– И во что ему это обошлось?
Моппет добавила:
– А как его разоблачили? Расскажите подробней.
– Его никто не разоблачил, – покачал головой мистер Картелл. – И покончим с этим.
Дальше беседа стала отрывочной. Леонард что-то прошептал на ухо Моппет, и она спросила:
– Никто не против, если мы удалимся? У Леонарда сломалась машина, и он оставил ее в гараже, где работает какой-то полоумный. Надо посмотреть, что там и как.
– Если вы о Коппере, – вмешался мистер Пириод, – то, по-моему, это очень надежный человек.
– Наверно, потомок какого-нибудь разорившегося рода? – невинно спросил Леонард.
– Джордж Коппер – отличный парень, – отрезал мистер Картелл.
– Верно, верно, – вяло подтвердил мистер Пириод. Он был очень бледен.
– Что ж, – отозвался Леонард, небрежно потянувшись, – я не сомневаюсь, что полажу с мистером Коппером. – Он оглядел стол: – Курить можно?
Мисс Картелл поперхнулась сыром, а ее брат гневно сдвинул брови.
Мистер Пириод пробормотал:
– Раз вы нас покидаете, почему бы нет?
Леонард пошарил в карманах.
– Я забыл свои в машине, – обратился он к Моппет. – Одолжишь сигарету, Секси?
– Прошу вас, – мистер Пириод протянул Леонарду золотой портсигар. – Это турецкие. Может быть, они вам не понравятся. Слишком старомодны, но я другие не курю.
– О, спасибо, – вежливо поблагодарил Леонард. Он достал сигарету и осмотрел портсигар. – Очень мило.
Удивительно, но в его устах даже одобрительный отзыв резал слух.
– Дай-ка посмотреть, – попросила Моппет и взяла портсигар.
– Это подарок, – пояснил мистер Пириод, – незабвенной леди Барсингтон. Вещица восемнадцатого века. Застежка с драгоценными камнями, уникальная работа. На крышке есть надпись, но ее почти не видно. Если поднести к свету…
Моппет подошла к окну, Леонард последовал за ней. Он начал напевать песенку, которую насвистывал за столом:
– «Если скажешь то, что слышать я хочу, – я не прочь. Твое имя до полуночи шепчу. Я не прочь».
Моппет весело подхватила мотив.
Альфред доложил, что мистера Пириода зовут к телефону, и тот быстро вышел, подчеркнуто вежливо извинившись перед гостями.
Леонард вернулся к столу. Видимо, он решил отдать дань светским условностям.
– Жаль, что приходится покидать столь приятное общество, – бодро произнес он. – Однако если вы не против, мы все же удалимся.
– Конечно. Как вам угодно, – ответил мистер Картелл.
– Боже, что Пи Пи и дядя Хэл подумают о ваших манерах! – воскликнула мисс Картелл и неловко рассмеялась.
Моппет очень любезно попрощалась с мистером Картеллом и рассыпалась в благодарностях. Леонард сделал то же самое с видом человека, который вынужден подчиниться необходимости.
– До встречи, душка, – бросила Моппет мисс Картелл, и они ушли.
В комнате наступило глубокое молчание.
