– Спасибо, все очень вкусно.
Девушка смешалась. На еду она не набрасывалась из осторожности, помня о предупреждении медсестры: родственники хотят твоей смерти. Майя ела только то, что уже брали с тарелки другие. И то с опаской.
– Я просто не голодна, – поспешила добавить она.
– А ты не хотела бы ознакомиться с завещанием твоего отца? – спросила вдруг Нелли Робертовна, и над столом повисла зловещая тишина. Ножи и вилки замерли в воздухе.
– Я… Разве это надо? – испугалась Майя.
– Ты, должно быть, думаешь, что отец был по отношению к тебе несправедлив. Извини, я читала некоторые его письма. Но теперь он вполне искупил свою вину, потому что…
– Я хочу прилечь… Если можно…
– Девочка устала, разве ты не видишь, Нелли? Она еще очень слаба! А ты ей о делах!
– Ма шер, дайте ребенку прийти в себя!
– Как так можно? Прямо с порога! – накинулись обитатели дома на Нелли Робертовну.
– Дорогая моя, тебя проводить?
Майя поспешно встала из-за стола.
– Мы приготовили тебе комнату на первом этаже, – засуетилась Нелли Робертовна. – Чтобы тебе не пришлось подниматься по ступенькам. Вообще-то спальни находятся на втором, но ради тебя мы кое-что переделали.
– Мне все равно. То есть я хотела сказать спасибо!
В комнату Майю проводила Ольга Сергеевна, но уходить не спешила, все суетилась, оправляя постель, задергивая занавески, чтобы не мешал свет, подкладывая подушки. Майя легла, а та все кружила по комнате, будто паутину плела. И наконец, словно на что-то решившись, спросила:
– Ну, как? Хорошо? Удобно?
– Да-да, все в порядке. Спасибо.
– Да что спасибо! Ты мне, девонька, спасибо еще успеешь сказать.
Майя никак не понимала: что надо от нее этой женщине? А Ольга Сергеевна как будто чего-то ждала. Потом стала задавать наводящие вопросы:
– Ты, говорят, головой сильно ударилась?
– Я? Да. Ударилась.
– И не помнишь ничего?
– Немного помню. Но не все.
– А… Ладно, после об этом переговорим. Оправься сначала. Если чего надо принести, ты мне скажи.
– Спасибо.
– Никому другому не доверяй, слышишь?
– Почему?
– Выспишься, отдохнешь – тогда и поговорим.
Ольга Сергеевна наконец ушла. Майя почувствовала облегчение. Да что за люди в этом доме? Кроме Нелли Робертовны, все какие-то нервные, злые. Может быть, и не злые, но Марусе Кирсановой никто из них добра не желает, это уж точно.
В московской квартире Оболенских
– Эдик, ту ти, ту, ту, ту.
– Что? Ты чего-то хотела? Вина? Или пива?
Он только что вышел из ванной, приняв душ, и его мокрые волосы были темнее, чем обычно, поэтому и черты лица стали резче, злее. Глаза у него были карие, но такие темные, что зрачков почти не видно. Маруся все никак не могла понять: о чем он думает? Почему они вместе? Любовь с первого взгляда? Да Эдик таких красоток, как она, найдет вагон и маленькую тележку, только свистни!
Им, конечно, хорошо вместе, особенно ночью. О, Маруся знает толк в любви, да и он не промах! Оба страстные, чувственные, и пока валяться в койке не надоело, их союз прочен. А что будет, когда они друг другом насытятся? Что у них с Эдиком общего? Он – столичный плейбой, она – провинциальная красотка. Вульгарная, не слишком-то образованная. Почему он именно на нее-то запал?
– Телефон звонил, пока ты принимал душ. Я взяла трубку, а там молчат. Потом ту ти, ту, ту, ту.
– Скажи нормально!
– Гудки, я говорю.
Маруся растерялась: Эдик впервые повысил на нее голос! Раньше ему нравилось ее чувство юмора. Но не на ту напал. Она никому не позволит орать на себя.
– Сиди сам у своего телефона и отвечай на звонки! Я тебе не секретарша! – огрызнулась она.
– А если так, какого черта ты лезешь? Не снимай трубку, когда тебя не просят!
Почему он так нервничает? И почему повысил голос? Маруся сверкнула глазами:
– Не ори, корнет. Я тебе пока не жена.
– Извини.
Он подумал, что придется еще потерпеть. Убрав эту девчонку сейчас, он вряд ли что-нибудь выгадает. Вариантов два: просто жить за ее счет, играя в любовь, или тянуть полгода, удерживая ее у себя, чтобы не вступила в права наследства. А потом – все! Поезд ушел. И это вам уже не ту ти ту ту ту, это натуральное ту-ту! Главное, ни в коем случае не дать ей узнать о размерах наследства. Тогда все отойдет его отцу. Но в этом-то и есть главная проблема! Если только отец тоже умрет… Надо все просчитать, ошибки быть не должно. Главное, чтобы Маруся сейчас была здесь, а не в доме Листовых.
Там у него свой человек: мать. Ах, мама, мама, как правильно ты делаешь, что не выбрасываешь старые письма! Из них можно узнать много интересного! «Именно ты мне, мамочка, поможешь», – подумал Эдик и как можно мягче спросил:
– Голос был мужской или женский?
– Я же говорю, что были только гудки.
– И ничего не спросили? – продолжал выспрашивать он.
– Нет.
– А ты что сказала?
– Что я сказала! Да надоело, корнет! Отвяжись!
– Что ты сказала?
Маруся посмотрела в глаза своему любовнику и вдруг испугалась. Да Эдик ли это? Какой-то монстр! Глаза прищурены, рот дергается. Сам на себя не похож. А голос? Металл, железобетон!
– Я сказала: «Алло». Устраивает?
«Должно быть, Настя», – подумал он. Если бы звонили кредиторы, то их не смутил бы женский голос в телефонной трубке. Они бы попросили позвать хозяина квартиры. А вот на Настю это вполне похоже. Узнала, что у него в доме женщина, и положила трубку. Черт, нехорошо получилось! Настя ему тоже пока нужна. Один разведчик – хорошо, а два лучше. Это уже целая подпольная организация в тылу врага. Существенный прорыв его обороны.
– Маруся, я думаю, пора начинать действовать.
– В смысле? – В конце концов, цепями к этому парню ее никто не приковывал. Не понравится – уйдет, да и дело с концом.
– Я, пожалуй, навещу твоих родственников. Завтра утром.
– В качестве кого ты туда явишься?
– Ну, допустим, скажу, что я твой друг.
– Да? А я что буду делать?
– Посидишь денек здесь, поскучаешь. Я куплю тебе шампанского. Много. Я не хочу, чтобы твои родственники подумали, будто я тебя похитил. И тебе первой ехать туда не следует. Сначала я узнаю, что там вообще происходит и что за наследство. Может, и суетиться не стоит? Если ты незаконнорожденная и в графе «отец» у тебя прочерк, значит, и прав никаких нет. Только законные дети могут рассчитывать на наследство.
