Они добрались до входной двери. Прозвенел звонок.
Безнадега…
Он стоял босиком на ковровой дорожке второго этажа. «Можно просто не пустить их, и все, — размышлял он. — Мой дом — моя крепость». Да, но тогда она имеет право вызвать полицию. В праздник это поможет ему выиграть время, но часа два — не больше.
Паркер помедлил, оглянувшись на все еще спавших детей. Ему хотелось схватить их на руки, выскочить через заднюю дверь и уехать в Западную Виргинию.
Но он прекрасно понимал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет.
Трель звонка раздалась снова.
Что мне делать? Как отвадить их?
Но ведь Джоан все равно сообразит, что дело нечисто. Любые попытки перенести беседу только вызовут у нее лишние подозрения. А два или три часа все равно ничего не решают.
Он глубоко вздохнул и начал спускаться вниз.
Как ему объяснить отверстия от пуль? А кровь. Быть может, попытаться…
На площадке лестницы Паркер, однако, встал как вкопанный. В совершеннейшем изумлении.
Стройная светловолосая женщина в длинной черной юбке и белой блузке, стоя спиной к Паркеру, открывала входную дверь.
И это само по себе было удивительно. Но его еще больше поразил порядок в доме.
Да-да, безукоризненный порядок.
Нигде ни осколка разбитого стекла, ни черепка посуды. Ни единой отметины от пуль по стенам. Их успели замазать и закрасить — банки с краской стояли на специальной подстилке в углу гостиной. Кресло, которое несколько часов назад буквально изрешетили, заменено на в точности такое же, но целое.
И разумеется, труп Диггера исчез. А на том месте, где убийца испустил дух, постелили новый восточный ковер.
Впустив в прихожую Джоан, Ричарда и социальную работницу, женщина в темной юбке обернулась.
— О, это ты, Паркер? — сказала Маргарет Лукас.
— Да, это я, — тупо ответил он не сразу.
Она улыбнулась ему со значением.
— Доброе утро, — сказал тогда он, все еще плохо соображая.
— Как тебе спалось? — спросила она и сама ответила: — Вижу, что хорошо.
— Да, — выдавил из себя он. — Мне спалось хорошо.
Лукас снова повернулась к гостям, приветствуя их.
— Вы, должно быть, жена Паркера, — обратилась она к Джоан.
— Бывшая, — подчеркнуто поправила Джоан и вошла в гостиную. За ней следовали соцработница — пухленькая брюнетка — и неотразимый красавец, но ужаснейший тугодум Ричард.
Заканчивая спуск по лестнице, Паркер не удержался, чтобы не потрогать стену, куда, как он знал, недавно попала пуля. Но поверхность оказалась ровной и гладкой, как щечка Стефи.
У него сильно болели плечо и голова, которые он ушиб, падая на пол, когда Диггер открыл огонь через дверь кухни. Но если бы не эти вполне реальные ощущения, он мог бы даже подумать, что нападение вообще всего лишь приснилось ему в дурном сне.
Он вдруг осознал, что Джоан уже какое-то время смотрит на него с фальшивой улыбкой, прилепленной к лицу.
— Я, кажется, поздоровалась с тобой, Паркер.
— О, доброе утро, Джоан, — сказал он. — Привет, Ричард.
Он вышел в центр гостиной и слегка коснулся губами щеки бывшей жены, потом пожал руку Ричарду, который держал большую сумку с чучелами животных.
Джоан не представила Паркера социальной работнице, но та сама взяла на себя инициативу и обменялась с ним рукопожатием. Возможно, она даже представилась по имени, но Паркер не заметил этого, все еще пребывая в полнейшем смятении.
Джоан пристально посмотрела на Лукас.
— Что-то я не припоминаю, встречались ли мы раньше. Вы…
— Я — Джеки Лукас. Мы с Паркером друзья.
Джеки? Паркер вскинул на нее удивленный взгляд. Агент заметила его недоумение, но ничего не стала пояснять.
Джоан оглядела ладную фигурку Лукас без особого пристрастия. Но затем ее глаза — столь похожие на глаза Робби цветом, но при этом совершенно другие из-за постоянного циничного блеска во взгляде — уловили перемены, происшедшие в гостиной.
— Что ты?.. Ты отремонтировал гостиную? Вчера я этого не заметила.
— Знаешь, выдалось свободное время. Вот и решил кое-что подновить.
Бывшая жена вгляделась в Паркера.
— А вот выглядишь ты жутко. Что, выдалась бессонная ночка? — Джоан покосилась на Лукас, которая лишь рассмеялась.
— Представляете, Паркер пригласил меня позавтракать у него, — объяснила она, напустив немного заговорщицкого тона, каким обычно сплетничают две женщины. — Потом сказал, что поднимется на минутку наверх, чтобы разбудить детей, а сам взял — и снова заснул.
Своей усмешкой Джоан словно повторила сказанное чуть раньше: как это на него похоже!
А где же кровь? На полу была целая лужа крови.
Между тем Лукас продолжала общаться с визитерами.
— Хотите кофе? Еще могу предложить сладкие рулетики. Паркер сам их испек.
— Я бы выпила чашку кофе, — кивнула соцработница, — и, быть может, рискнула бы съесть половинку рулета.
— Они совсем маленькие, — заверила Лукас. — Съешьте его целиком.
— Наверное, так я и сделаю.
Лукас исчезла в кухне, а через секунду вернулась с подносом.
— Паркер у нас замечательный кулинар, — заметила она.
— Да уж, я-то знаю, — отозвалась Джоан, на которую таланты бывшего мужа никогда не производили впечатления.
Лукас раздала чашки с кофе, а потом обратилась к Паркеру:
— В котором часу ты вчера вернулся из больницы?
— Гм-м.
— Из больницы? Кто-то из детей заболел? — встрепенулась Джоан, обращая своим мелодраматическим тоном заданный вопрос не к Паркеру, а к социальному работнику.
— Нет, он всего лишь навещал друга, — ответила Лукас.
— Я не обратил внимания на время, — сказал Паркер. — Должно быть, поздно?
Вместо ответа у него получился вопрос. Автором сценария всего этого эпизода была Лукас, и он чувствовал, что лучше во всех деталях положиться на нее.
— Какого еще друга? — спросила Джоан.
— Гарольда Кейджа, — сообщила Лукас. — О, с ним все будет в порядке. Всего лишь сломал ребро. Ведь ему такой диагноз поставили?
— Да, перелом ребра.
— Ведь он поскользнулся и упал, верно? — продолжала Лукас свой спектакль, который уже тянул на премию театральных критиков.
— Точно, — повторил за ней Паркер. — Оступился и упал.
Он потягивал кофе из кружки, которую Лукас буквально впихнула ему в руку.
