— Слушаю вас, — отозвался молодой агент, кашляя и потирая место, где когда то была бровь.
— Ведь существует компьютерная программа для составления анаграмм, или я ошибаюсь?
— Анаграмм? А что это такое, напомните, пожалуйста?
Как ни странно, первым ответил покрытый татуировками Сид Арделл — человек, производивший с первого взгляда впечатление, что единственным интеллектуальным усилием, на которое он способен, — это выбор более дешевой, чем другие, марки пива на распродаже в супермаркете.
— Анаграмма — перестановка букв в слове таким образом, чтобы образовалось новое слово. Типа, «тело — лето», «липа — пила».
— А! Тогда, конечно, есть такая программа, — ответил Геллер. — Но ведь вы никогда не прибегаете к электронике для решения головоломок, так ведь, Паркер?
— Да. С моей точки зрения, это было бы мошенничеством. — Он улыбнулся Лукас, но она ответила лишь мгновенным взглядом на него и снова вернулась к созерцанию фрагментов. И Паркер продолжил: — Тогда возьмите эту фразу — «…три километра к югу. Р…» — и посмотрите на фрагменты пепла с буквами. Можете сложить из них слово, которое с этого «Р» начинается?
Геллер даже рассмеялся.
— Есть отличный метод, — сказал он. — Мы отсканируем образец почерка с записки. Это задаст нам стандарт построения преступником слов. Потом я сфотографирую все кусочки пепла с буквами на цифровую камеру с инфракрасным фильтром, что удалит с бумаги окраску, которую придала ей обугленность. И мы получим фрагменты записки с отдельными буквами в чистом виде. И с помощью компьютерной программы подберем то, что подойдет по смыслу.
— А получится? — спросил Харди.
— Наверняка получится, — уверенно ответил Геллер. — Я только не знаю, долго ли придется с этим возиться.
Геллер сразу же взялся за цифровой фотоаппарат и сделал несколько снимков фрагментов пепла, а потом переснял целиком записку вымогателя. Затем он подключил камеру к одному из разъемов компьютера и начал загрузку полученных изображений.
Его пальцы, как всегда, летали по клавишам. Остальные замерли в молчании. От чего звук звонка мобильного телефона Паркера, прозвучавшего в следующую секунду, показался особенно пронзительным.
Он сам чуть не подпрыгнул от удивления и открыл крышку своего сотового, на определителе которого высветился его домашний номер.
— Слушаю! — сказал он в трубку.
— Паркер?
Его сердце екнуло, когда он услышал взволнованный голос миссис Каванаг.
Фоном для ее слов звучали явственно слышные рыдания Робби.
— Что стряслось? — спросил он, стараясь не поддаваться панике.
— В общем, у нас все в порядке, — поспешно сказала она. — И Робби тоже. Просто он немного перепугался. Ему показалось, что он видел того человека с заднего двора. Лодочника.
О, только не это…
— Там, конечно, никого не было. Я включила все наружное освещение. Просто собака мистера Джонсона опять сорвалась с поводка и запуталась в кустах. Вот и все. Но мальчика это напугало. И сильно.
— Дайте ему трубку.
— Папа? Папочка! — Голос Робби ослабел от страха и пролитых слез. Ничто не могло расстроить Паркера больше, чем этот голос.
— Привет, Робби! — бодро сказал Паркер. — Что случилось?
— Я… я выглянул наружу. — Он опять заплакал, и Паркер закрыл глаза, слушая всхлипы. Страхи сына он всегда ощущал как свои собственные.
— И мне показалось, что я его вижу, — продолжал мальчик. — Лодочника. И я… я испугался.
— Но ты же уже знаешь, что это всего-навсего кусты на заднем дворе? Мы завтра же от них избавимся.
— Но на этот раз я видел его в гараже.
Паркеру оставалось лишь досадовать на самого себя. Он поленился запереть ворота гаража, где громоздилось предостаточно всякого старого хлама, очертания которого можно было принять за фигуру проникшего в дом человека.
— Но ты же помнишь, что мы всегда делаем в таких случаях? — спросил Паркер сына.
Тот молчал.
— Помнишь, Робби?
— Да, я уже взял свой щит.
— Молодчина. А как насчет шлема? — Паркер поднял взгляд и увидел, что Лукас внимательно вслушивается в разговор. — Ты надел шлем?
— Да, надел, — ответил мальчик.
— А свет?
— Мы включили его везде.
— Сколько лампочек?
— Все до единой, — отрапортовал Робби.
Как же тяжело было слышать голос своего сына… Но он знал теперь, что ему делать. Он оглядел лабораторию и лица всех этих людей, которые уже успели сегодня стать для него истинными товарищами по оружию. И все же подумал: собрав волю в кулак, можно оставить жену, любовницу и коллег. Но только не своего ребенка. Детей нельзя бросать ни при каких обстоятельствах. Только они действительно покоряют твое сердце навсегда и безвозвратно.
— Я сейчас же приеду домой. Ни о чем не беспокойся, — сказал он в трубку.
— Правда? — спросил мальчик.
— Примчусь на самой высокой скорости.
Он отключил телефон. Все смотрели на него, застыв на месте.
— Мне необходимо уехать, — обратился он к Кейджу. — Я вернусь, но сейчас я нужен дома.
— Могу я чем-нибудь помочь, — спросил Харди.
— Спасибо, Лен, но нет, — ответил Паркер.
— Бог ты мой! — воскликнул Кейдж, глядя на часы. — Мне жаль, что твой сынишка напуган, но…
Маргарет Лукас подняла руку, оборвав своего старшего товарища.
— Диггер никак не может знать о вашем существовании, — сказала она, — но я все же пошлю пару агентов дежурить у вашего дома.
Паркер подумал, что это всего лишь предисловие к просьбе остаться, но она добавила:
— Проблема с малышом? Тогда отправляйтесь домой. Успокойте его. Сколько бы времени вам на это ни понадобилось.
Паркер посмотрел ей в глаза. Думая про себя: «Уж не нащупал ли я ключ к лабиринту души агента по особым поручениям Лукас? Или это ложный маршрут, ведущий в тупик?»
Он хотел сказать ей спасибо, но внезапно ощутил, что любые слова благодарности, как и вообще любые произнесенные в такой момент слова, только нарушат хрупкий баланс, едва установившийся в их отношениях. Поэтому он просто кивнул в ответ и направился к двери.
Когда он удалился, единственным звуком в лаборатории остался хриплый голос Геллера, уговаривавшего свой компьютер:
— Давай, давай, давай же!
Так завсегдатай скачек, сделавший ставку на аутсайдера, понукает безнадежно отстающую на финише лошадь.
21
Пиксель за пикселем.
