Они с этим мальчиком очень похожи, решает он.
Диггер показывает в сторону кровати. Но паренек смотрит на него с испугом и не реагирует. Тогда Диггер показывает на диван, мальчик встает и идет к дивану. Ложится. Все еще не сводя взгляда с телевизора. Диггер достает одеяло и накрывает мальчика.
Теперь Диггер и сам смотрит на экран. Сплошные новости. Он переключает каналы и находит тот, по которому идет реклама. Они расхваливают гамбургеры, автомобили, пиво.
И все такое.
Он спрашивает мальчика:
— Как… Клик… Как тебя зовут?
Тот смотрит на него сквозь полузакрытые глаза и отвечает:
— Тай.
— Тай. — Диггер несколько раз повторяет имя про себя. — Мне нужно… мне нужно уйти.
— Но ты возвернешься?
Что он имеет в виду? Диггер не понимает этого слова и крутит головой — своим черепом с небольшой вмятиной чуть повыше виска.
— Ты придешь назад? — повторяет вопрос парень.
— Я приду назад.
Мальчик закрывает глаза.
Диггер старается придумать, что еще сказать Таю. Он чувствует, что есть еще какие-то слова, которые он хочет сказать, но не помнит их. Но теперь это уже не имеет значения, потому что мальчик заснул.
Он подходит к стенному шкафу и достает оттуда одну из коробок с боеприпасами. Надевает резиновые перчатки и вставляет в магазин «узи» два недостающих патрона, а потом меняет обмотку глушителя и снова запирает шкаф на ключ.
Мальчик спит. Диггер слышит его ровное дыхание.
Диггер смотрит на порванный пакет со щенками. Он хочет скомкать его и выбросить, но потом вспоминает, что Тай видел сумку и, кажется, она ему понравилась. Ему, наверное, тоже понравились щенки. Поэтому Диггер разглаживает полиэтилен и кладет пакет рядом с мальчиком. Если он проснется, когда Диггера еще не будет, то увидит щеночков, и ему не будет страшно одному.
Пакет со щенками больше Диггеру без надобности.
«В третий раз воспользуйся простой коричневой сумкой», — сказал ему человек, который обо всем ему говорит.
И Диггер заготовил коричневую сумку из плотной бумаги.
Мальчик начинает ворочаться, но не просыпается.
Диггер укладывает автомат в коричневую сумку, надевает темный плащ, перчатки и выходит из номера.
Внизу он садится в свою машину. Это отличная «тойота-королла».
Ему нравится ее реклама.
О-о-о, каждый из нас мечтает…
Она лучше, чем другая — О, какое незабываемое ощущение…
Диггер умеет водить машину. Он очень хороший водитель. Когда-то его возила Памела. Она ездила очень быстро, а он водит осторожно. Ее часто штрафовали за превышение скорости, а его — никогда.
Он открывает бардачок. Внутри лежат несколько пистолетов. Он берет один из них и кладет в карман.
«После театра, — предупреждал человек, который обо всем ему говорит, — тебя будут разыскивать гораздо больше полицейских. Тебе придется быть еще осторожнее. И помни, если кто-нибудь посмотрит тебе в лицо…»
«Я помню».
Паркер сидел наверху в спальне Робби вместе с сыном. Мальчик расположился на своей кровати, а отец в кресле-качалке гнутого дерева, которое купил в антикварной лавке и собирался сам реставрировать, но руки так и не дошли.
Десятка два игрушек были разбросаны по полу, игровая приставка подключена к старому телевизору, по стенам развешаны афиши «Звездных войн». Люк Скайуокер, Дарт Вейдер…
Пусть станет на сегодня нашим талисманом.
Это сказал Кейдж. Но Паркер старался не вспоминать сейчас ни о Кейдже, ни о Маргарет Лукас, ни о Диггере. Он читал сыну. Главу из «Хоббита».
Робби был совершенно поглощен повествованием, хотя отец читал ему эту книгу далеко не в первый раз. Они неизменно брались за нее, когда Робби переживал приступ страха, — особенно целебной оказывалась сцена, в которой убивали ужасного дракона. Она всегда словно вселяла в мальчика храбрость.
Когда совсем недавно Паркер появился на пороге дома, лицо сына буквально засветилось от радости. Отец взял его за руку, и они вместе вышли на заднюю террасу дома. Он вновь терпеливо внушал Робби, что никто не мог проникнуть к ним на задний двор или в гараж. Они пришли к выводу, что это опять старый чудак мистер Джонсон спустил своего пса и забыл закрыть калитку в заборе.
Стефи тоже крепко обняла отца и спросила, как чувствует себя его друг. Тот, что в больнице.
— Ему лучше, — ответил Паркер, мучительно стараясь отыскать хоть крупицу правды в своей выдумке. О, это чувство вины отца перед детьми! Оно жжет, как раскаленный утюг.
Стефи проводила их сочувственным взглядом, когда отец и сын поднимались наверх, чтобы заняться чтением. В другое время она бы с удовольствием присоединилась к ним, но сейчас инстинкт подсказал ей, что лучше оставить их одних. И это тоже было нечто необычное, что Паркер узнал о своих детях. Они могли подтрунивать друг над другом, устраивать мелкие пакости, стараться одержать верх в любом состязании. Но как только доходило до чего-то серьезного, что затрагивало глубины существа одного из детей — как в случае с Лодочником, — то второй подсознательно понимал, что нужно делать. Вот и сейчас сестра удалилась в кухню со словами:
— Приготовлю-ка я для Робби сюрприз на десерт.
Читая книгу, Паркер по временам бросал взгляды на лицо сына. Глаза мальчика были закрыты, он казался полностью умиротворенным. (Цитата из «Руководства для отца-одиночки»: «Иногда твоя задача заключается не в том, чтобы читать детям нотации или учить их чему-то на добрых примерах. Нужно просто вовремя оказаться с ними рядом. Вот и весь секрет воспитания».)
— Хочешь, чтобы я продолжал читать? — спросил он шепотом.
Мальчик не отвечал.
Тогда Паркер положил книгу себе на колени и стал раскачиваться в обшарпанном кресле, наблюдая за сыном.
Жена Томаса Джефферсона, Марта, умерла вскоре после рождения их третьей дочери (да и сама девочка прожила только два года). Джефферсон, который остался навсегда вдовцом, прилагал все усилия, чтобы самостоятельно поставить на ноги двух дочерей. Но, будучи политиком и крупным государственным деятелем, он часто вынужден был уезжать из семьи — ситуация, которая доставляла ему неисчислимые страдания. Связь с детьми он тогда поддерживал через письма. Сохранились тысячи страниц посланий, адресованных девочкам, в которых было все: поддержка, советы, сочувствие, ответы на жалобы, слова бесконечной любви. Паркер знал Джефферсона почти так же хорошо, как собственного отца, а многие его письма целиком помнил наизусть. Вот и сейчас он вспомнил одно из них, написанное в ту пору, когда Джефферсон, еще вице-президент страны, находился в гуще яростной борьбы со своими политическими противниками.
