Из машины выбрались мэр Кеннеди с супругой в сопровождении Сида Арделла.
— Вам действительно необходимо держать нас на поводке, как собачек? — поинтересовалась Клэр у агента.
— Поймите, — ответил тот. — Я всего лишь исполняю приказ.
Клэр передернула плечами.
«Поймите»! — повторил про себя Кеннеди. А что тут понимать? Он оказался под арестом и не мог избежать унизительной сцены, появляясь на публике в своем городе под присмотром агента ФБР.
Всякая надежда на продолжение политической карьеры окончательно таяла под взглядами людей, стоявших поблизости и разглядывавших его. Двусмысленности, заложенной в сообщении Слейда Филипса, телезрители либо не заметили, либо не поняли, и сейчас создавалось впечатление, что окружающие воспринимают Кеннеди чуть ли не как сообщника убийцы.
Засверкали вспышки фотоаппаратов, фиксировавших довольно-таки жалкую сцену, снимки которой в завтрашних газетах сопроводят текстовками: «Прибытие мистера и миссис Кеннеди в парк». Он приветственно, но не слишком жизнерадостно помахал рукой кому-то на трибуне, стараясь не слышать язвительных вопросов типа: «Ну, и где же вы до сих пор прятались?» или «Как делишки, Джерри?» Ведь никто и не ждал от него ответов. Все, насколько могли, сторонились человека, который уже скоро будет носить звание бывшего мэра Вашингтона.
И был еще один вопрос, который Кеннеди хорошо расслышал:
— Ходили слухи, что вы не появитесь к салюту, Джерри. Что же вас все-таки привело сюда?
Ответ же был прост. Его притащила в парк Клэр.
Чуть раньше позвонила секретарь Ассоциации афроамериканских учителей и, только едва заметно смутившись, попросила не приезжать на прием, где он прежде числился главным из выступающих.
— Нам кажется, так будет лучше для всех.
Что ж, плевать. Он был бы только рад потихоньку отправиться домой. Однако сидевшая на диване в его кабинете Клэр имела на этот счет другое мнение.
— Давай напьемся и поедем смотреть этот хренов фейерверк!
— Я даже не знаю, — с сомнением сказал Кеннеди.
— Зато я знаю. Ты у меня не из тех, кто легко сдается, милый. Выйди к народу с высоко поднятой головой.
И, поразмыслив ровно секунду, мэр осознал, что не слышал ничего более умного за весь сегодняшний безумный день. Он тут же распорядился принести бутылку французского шампанского, и они выдули ее вдвоем по пути в парк.
Пробираясь сквозь толпу к своим местам на трибуне, Кеннеди обменялся рукопожатиями с конгрессменом Ланьером, который, конечно же, сразу догадался, какую роль выполняет при мэре агент Арделл — обыкновенного надзирателя.
Ланьер при этом оказался в явном замешательстве. Любые его слова сейчас прозвучали бы с подтекстом злорадства, а потому он только слегка поклонился и сделал плоский комплимент в адрес Клэр:
— Вы сегодня как никогда восхитительны.
— Здравствуйте, Пол, — сказала она в ответ и добавила, обращаясь к невзрачной жене конгрессмена: — Привет, Минди.
— Есть новости по поводу стрельбы на теплоходе? — спросил Ланьер.
— Мне еще не все доложили.
— Мы приготовили для вас специальные места, ваше превосходительство, — вмешался какой-то клерк-распорядитель, указывая на совершенно пустой ряд оранжевых складных кресел, расположенный позади всех остальных. — И для вашего товарища тоже, — добавил он, бросив взгляд на массивную фигуру агента ФБР.
— Нет-нет, — возразил Кеннеди, стремясь сохранить остатки независимости, — мы будем сидеть на ступеньках.
— Но пожалуйста…
Уговаривать его было бессмысленно. Кеннеди отмахнулся и от Ланьера, и от клерка, усевшись на верхнюю ступеньку трибуны и подстелив свой пиджак для Клэр. Сид Арделл слегка напрягся, но у него хватило здравого смысла понять, как неприятно будет для мэра близкое соседство федерального агента, и потому здоровяк тоже опустился на ступеньку, но на некотором отдалении от супругов.
— Мальчишкой часто приходил сюда, — сказал потом агент, обращаясь к мэру. — Чуть не каждое воскресенье.
Кеннеди это удивило. Насколько он знал, большинство сотрудников ФБР в круге Колумбия составляли приезжие.
— Так вы здесь выросли?
— А где же еще? Не переехал бы ни в Виргинию, ни в Мэриленд ни за какие коврижки.
— А в каком месте вы живете, агент Арделл? — спросила Клэр.
— Рядом с зоопарком. Практически у самого входа.
Кеннеди даже улыбнулся. Надо же! Впервые под арестом, но все-таки под опекой верного сына этого города.
Все еще чувствуя тепло от выпитого шампанского, он придвинулся к Клэр и взял ее за руку. Сверху они смотрели на Молл. На добрую сотню тысяч человек, собравшихся здесь и, казалось, непрерывно перемещавшихся. Кеннеди только обрадовало, когда он не увидел перед трибуной подиума с микрофоном. Сегодня не хотелось слышать никаких речей. И особенно претила идея, что кто-то может сымпровизировать и предложить выступить ему самому. Господи, что мог он им всем сказать? Все, чего он хотел сейчас, — это сидеть, прижавшись к жене, и смотреть, как гроздья салюта рассыпаются в небе. Забыть обо всех ужасах прошедшего дня. В своем обращении к Диггеру по радио он назвал этот день последним в году. Но на самом деле сегодня был поставлен крест на многом: на его шансах помочь спасти этот город, не говоря уже о жизнях столь многих его обитателей, погибших так страшно и нелепо.
Собственно, подошла к концу его карьера в городском совете. Ланьер и его единомышленники в конгрессе давно точили зубы на самоуправление округа и хотели окончательно лишить Вашингтон независимости. А террор, устроенный Диггером, так легко превратить в дело о досрочной отставке мэра, обвинив его, например, в своевольном вмешательстве в расследование или в чем-то подобном. Добавьте сюда скандал в Совете по образованию, и Кеннеди мог лишиться своего поста уже через пару месяцев. Естественно, этим же потоком будут сметены Уэндел Джеффрис и все остальные его помощники, а о «Проекте 2000» придется навсегда забыть.
Конец всем его надеждам на лучшее будущее для города. Вашингтон окажется отброшенным в своем развитии на десятилетие назад. Хотя, быть может, новый мэр…
Вдруг Кеннеди заметил, что происходит нечто странное. Движение толпы приобрело более организованный характер — она стала в большей степени сдвигаться к востоку, словно кто-то ее направлял. Что там такое? — задался вопросом он. С того места, где они сидели, все отлично просматривалось.
Он уже повернулся к жене, чтобы поделиться наблюдением, но она внезапно всем телом напряглась.
— Что это? — спросила она.
— Ты о чем?
— О выстрелах, — ответила Клэр. — Я слышу выстрелы.
Кеннеди задрал голову вверх, предполагая, что источником звуков мог быть слишком рано начавшийся салют. Но нет. Он мог видеть только темное, все облаках, небо, которое ближе к горизонту прорезала белая стела монумента Вашингтону.
