– И чем же ты занимаешься? Разоблачаешь синтезированные химическим путем лекарства? Ловишь бездомных собак? А может, бросаешься краской в машины «скорой помощи»? Или приковываешь себя цепью к парфюмерным прилавкам?
Полли посмотрела Джеку прямо в глаза. Она хотела, чтобы он понял ее очень хорошо.
– В следующую среду мы собираемся взорвать грузовик с телятиной. Бомбу должна изготовить я. Инструкцию я прочитала в Интернете. И вот она, эта бомба.
Полли указала головой на сумку, в которой все еще продолжала рыться. Джек не мог не признаться самому себе, что слова Полли поразили его до глубины души. Тем не менее он постарался улыбнуться.
– Что-то это не очень похоже на бомбу, Полли, – сказал он.
– Почему же? – ответила она. – Очень даже похоже. Эта штука выглядит в точности как бомба. Может, это не совсем такая бомба, к которой вы привыкли в своей армии, но тем не менее это настоящая бомба. Любой полисмен в Северной Ирландии сразу признает в ней бомбу.
Полли уставилась в свою сумку, как будто сама пыталась удостовериться, что ее слова – не преувеличение. Вид у нее остался вполне удовлетворенный.
– Кроме того, – продолжала она, – она снесет тебе башку начисто, так что не все ли тебе равно, как она выглядит? В основе ее лежит химическое удобрение, которое ты у меня тут видел. Я уже сделала три такие бомбы. Первые две сработали превосходно – это случилось в Дартмуре. Эта, мне кажется, получилась лучше всех. Все, что нужно теперь сделать, – это соединить кое-какие провода.
И с этими словами Полли снова залезла обеими руками в сумку. Джек непроизвольно вскочил на ноги. Он посмотрел на мешок с удобрением, который все еще стоял рядом с ним на полу.
– Полли, если это действительно бомба, то тебе должно быть лучше других известно, что с ней шутки плохи.
– Я и не собираюсь с ней шутить, Джек, – спокойно ответила Полли. – Вначале я думала употребить ее на телятину. Но теперь вижу, что мне попалась в руки более крупная дичь, против которой следует бороться.
Она произносила эти слова так спокойно, с таким самообладанием! Джек вглядывался в ее лицо, пытаясь поймать ее на лжи, и не мог. Он почувствовал, что начинает нервничать.
– Не будь смешной, Полли! Неужели ты действительно собираешься нас взорвать?
– А почему бы и нет? У меня появился шанс сделать настоящее дело. Я потратила годы жизни на то, чтобы протестовать против военной системы, и вдруг неожиданно у меня появилась прекрасная возможность уничтожить настоящего четырехзвездного генерала, можно сказать, не выходя из собственной квартиры. За какую-то долю секунды я могу навсегда избавить мир от агента массового кровопролития.
– Плюс одного муниципального работника, – пробурчал Джек как-то не очень убедительно.
– Ну и что? А может, мне на это наплевать, Джек! Разве ты сам не говорил, что единственная честная мораль – это покончить жизнь самоубийством? Прекратить хотя бы одно паразитическое, эксплуатирующее среду существование? – Полли начала дрожать. Джеку очень захотелось, чтобы она вытащила руки из своей сумки.
– Кроме того, – продолжала она, – мне не к чему стремиться. Я ничего в жизни не получила и вряд ли что-нибудь получу. Моя жизнь пошла вкривь и вкось, когда мне было семнадцать лет, но ты об этом и сам прекрасно все знаешь не хуже меня. Ты гнусная сволочь! И вот теперь у меня появился шанс все исправить. Бомба достаточно большая, чтобы разнести мою квартиру целиком. Когда я соединю провода, мы снова будем вместе, навсегда, наша плоть станет одной плотью. Неразделимая вовеки, как я об этом когда-то мечтала.
Полли бережно подняла сумку, все еще удерживая одну руку внутри нее. Держа сумку перед собой, она направилась к Джеку.
– Тебе следовало уйти, когда я тебе говорила, Джек. А теперь мы уйдем вместе.
– Полли, прошу тебя.
– Я уже устала от тебя и устала от жизни. Так что пропади все пропадом.
– Полли, ты не можешь этого сделать! – Голос Джека был молящим.
Ее лицо казалось утомленным и сосредоточенным. Верхняя губа дрожала. Дрожала и рука внутри сумки. Джек прикидывал, сможет ли он изловчиться, чтобы вовремя перехватить эту руку.
– Да, ты прав, я действительно не могу! – вдруг сказала Полли. – Потому что эта сумка на самом деле полна грязных трусиков. А ты уже совсем было поверил, ты, жалкий трус!
Полли засмеялась, несколько принужденно, и швырнула сумку на кровать. Джек был сражен наповал.
– А как же… удобрение? – спросил он.
– Я же тебе сказала, – ответила Полли. – У меня на окне стоит ящик для цветов. Ты что, не помнишь, Джек? Я борюсь за мир, в этом моя жизнь. Я не одобряю никакого убийства. Даже убийства таких людей, как ты. Людей, которые врываются среди ночи и пытаются разбить чужое сердце во второй раз. С меня наконец достаточно. Уже пятый час утра. В семь тридцать мне вставать. Поэтому теперь ты должен уйти.
Джек, однако, не пошевельнулся.
– Я скоро уйду, Полли. Очень скоро. Но я должен закончить свой рассказ, ради которого я сюда пришел. Я должен тебе все объяснить.
– Джек, все уже прошло, много лет тому назад! Я больше не желаю об этом говорить!
– Я не собираюсь говорить о том, что я делал тогда, Полли. Я хочу сказать, что я собираюсь сделать сейчас.
51
На улицу, где жила Полли, повернула полицейская машина и начала медленно приближаться к ее дому. Оба полицейских в машине знали человека, которого они искали, потому что и раньше часто приезжали сюда по вызовам Полли и уже не раз имели с ним дело. Оба единодушно полагали, что такого вопиющего позора в их практике еще не было: чтобы такая красивая женщина, как Полли, подвергалась таким мерзким сексуальным домогательствам! Они твердо намеревались напугать Питера на всю жизнь, если они его найдут.
Питера они не нашли, зато заметили, что в квартире Полли горит свет. Это показалось им странным, потому что время было раннее, самое начало пятого часа. Они решили, что, скорей всего, ее разбудил молочник (о котором они тоже имели самые подробные сведения), а может быть, Питер действительно ошивается где-то поблизости и уже успел испортить ей ночь.
Они решили удостовериться, что с Полли все в порядке.
Сквозь стеклянную панель входной двери Питер со своей позиции видел силуэты полицейских, стоящих на улице. После недавнего шока возле двери Полли от угрожающего ему разоблачения он спустился вниз и сидел теперь на нижней ступени лестницы, размышляя о том, как ему лучше покончить с американцем. Увидев тени за дверью, Питер подумал, что его игра проиграна. Ненавистные остроконечные фуражки, которые явственно вырисовывались на стекле при свете уличных фонарей, означали для него арест. Он находился внутри ее дома, пойманный с поличным. С минуту Питер обдумывал, не пустить ли в ход свой нож, но потом понял, что вряд ли ему удастся успешно сладить с двумя полицейскими. В холле стояла пара велосипедов, прислоненных к стене. Питер подошел к ближайшему из них и засунул свой нож в его багажную сумку. Если его найдут с ножом, то тюрьма ему точно обеспечена.
