— Ваша честь хотели сказать, что вы должны убедиться, совершено ли правонарушение.
— Да, разумеется, мистер Томасси. Сначала мы определим, совершено ли оно, а затем, в соответствии с его тяжестью, решим, будет ли это дело слушаться здесь или будет передано большому жюри в Уайт-Плейнс. С этим все ясно?
— Я надеюсь, что нам не придется отвлекать большое жюри по такому пустяку. И уверен, что суд будет проведен в Оссининге.
— Вы не собираетесь оспаривать…
— Я лишь подчеркиваю, что не совершено никакого преступления, и достопочтенный прокурор не сможет ничего доказать.
— Мистер Меткалф, сколько у вас свидетелей?
— Пять.
Томасси быстро прикинул. Эд Джафет, его отец, девушка, медицинская сестра и… должно быть, один из дружков Урека, согласившийся пойти на сделку с прокурором.
— Могли бы вы собрать их к двум часам?
— Мне будет проще, если вы перенесете заседание на завтра, — ответил Меткалф.
— Свидетели живут в Оссининге?
— Да, ваша честь.
— Они работают?
— Только двое.
— Где?
— В больнице и в школе.
— Я уверен, что их отпустят с работы из уважения к суду. Приведите их к двум часам. — Судья повернулся к Томасси. — Мистер Томасси, я обратил внимание, что обвиняемый все время смотрит вниз. Он болен?
— По-моему, нет, ваша честь.
Урек исподтишка взглянул на Томасси, адвокат кивнул, и он первый раз поднял голову и огляделся.
16
— Вы обещаете говорить правду, только правду и ничего, кроме правды? И да поможет вам Бог.
— Да.
Мистер Меткалф отложил Библию.
— Ваше имя и занятие? — спросил он.
— Теренс Джафет. Я преподаю в школе.
— Что именно?
— Биологию.
— Вы истец в этом процессе?
— Да. Я подписал жалобу.
— Сколько лет вы преподаете в школе?
— Четырнадцать.
— Вы хорошо знакомы со школой?
Томасси вскочил на ноги.
— Джентльмены, — вмешался судья Клиффорд, предупреждая протест адвоката. — Это не суд. Мы никогда не закончим, если будем оспаривать правомерность тех или иных вопросов. Мы лишь хотим узнать от свидетелей истинную картину происшедшего, чтобы решить, в зависимости от тяжести совершенного правонарушения, передавать ли дело в Уайт-Плейнс или разбирать его здесь.
— И есть ли в нем состав правонарушения, — добавил Томасси.
— Разумеется, сохраняется вероятность того, что обвиняемый не совершил ничего предосудительного. Мистер Меткалф, давайте же выясним, что произошло в школе и больнице.
— Если там что-то произошло, — вставил Томасси.
— Мистер Томасси, вы слишком часто упоминаете о том, что ваш подзащитный не совершил никакого правонарушения. Или вы считаете, что я напрасно трачу время, пытаясь добраться до истины?
— Прошу извинить меня, ваша честь.
— Так давайте узнаем, что видел и слышал свидетель. Мистер Джафет, можете ли вы своими словами рассказать о том, что произошло вечером двадцать первого января?
— В тот вечер мой сын…
— Ваш сын Эдвард Джафет, который в обоих случаях стал жертвой нападения?
— Да, основной жертвой. Кроме того, они избили девушку, которую мой сын пригласил на танцы, и разбили мою машину.
— Продолжайте, мистер Меткалф, — судья взглянул на прокурора.
— Вы хотели сказать, что в тот вечер ваш сын сделал что-то особенное?
— Эд перед танцами показывал фокусы. Я не входил в число учителей, оставшихся в школе, чтобы следить за порядком, поэтому я собирался отвезти Эда и Лайлу, а потом снова заехать за ними после танцев.
— Вы так и сделали?
— Да. У него было два тяжелых чемодана с реквизитом, и я помог довезти их до школы. По пути мы заехали за Лайлой… мисс Херст. Шел снег.
— Продолжайте.
— Ну, по пути в школу ничего не произошло. Эд предупредил меня, что позвонит и скажет, когда мне выезжать.
— Он позвонил?
— Да.
— В котором часу?
— Не помню. Кажется, я задремал перед телевизором.
— Что случилось, когда вы приехали в школу?
— За ними?
— Да.
— На улице их не было. Я решил, что они в здании, потому что все еще шел сильный снег.
— Вы видели кого-нибудь около школы?
— Нет.
— А потом?
— Я вошел в вестибюль. Эд и Лайла ждали меня. Я взял один чемодан, Эд — другой, и вместе с Лайлой мы пошли к выходу.
— Сколько времени вы провели в здании школы?
— Три или четыре минуты, не больше.
— И что произошло потом? — продолжал мистер Меткалф.
— Мы вышли из школы. Шел сильный снег, чемоданы были тяжелые, и, только подойдя к машине, я увидел, что в салоне сидят люди.
— В салоне вашей машины?
— Да.
— И кто там сидел?
— Урек и его дружки.
Звук карандаша Томасси, упавшего на стол, привлек внимание судьи Клиффорда.
— Позвольте мне, мистер Меткалф. — Он повернулся к Теренсу Джафету. — Мы стараемся восстановить истинную картину происшедшего, поэтому для нас очень важно, чтобы вы придерживались только фактов. Вы поняли, что это Урек, когда увидели, что в кабине сидят люди, или позднее?
— Я думаю, позднее.
— Хорошо, — кивнул судья. — А как вы узнали, что остальные трое — его дружки?
— Ну, они входят в банду, которая терроризирует…
— Ваша честь, — не выдержал Томасси, — тут я не могу промолчать. Мистер Джафет наверняка знает о так называемой банде понаслышке и не должен упоминать об этом даже сейчас, не говоря уже о суде.
— Я не могу не учитывать ваше мнение, мистер Томасси, — ответил судья. — Доказательства, касающиеся существования в школе какой-то банды и ее причастности к нападению на Эдварда Джафета, должны выявляться на основании свидетельских показаний сотрудников полиции и администрации школы. Если только мистер Джафет не знает об этой банде непосредственно, из личного опыта.
— Мне рассказывали о ней мой сын и другие учащиеся, о ней говорят преподаватели. Мы не раз обсуждали эту проблему и поднимали вопрос у директора.
— К сожалению, — заметил судья, — подобная информация и называется свидетельскими показаниями с чужих слов. Расскажите, что еще вы видели в тот вечер.
