— Они только что вошли. — Юноша поднял телефонную трубку над головой. — Он хочет поговорить с моим отцом или матерью. Есть тут кто-нибудь?
Теренс и Джозефина переглянулись.
— Поговори ты, — сказал мистер Джафет и направился к лестнице.
Миссис Джафет выслушала тираду Кантора, извинилась и крикнула: «Теренс, возьми, пожалуйста, трубку».
— Кто это?
— Прокурор.
— Хорошо. Попроси его подождать.
Мистер Джафет протирал подмышки влажной губкой, когда его жена заглянула в ванную.
— Он извинялся за беспокойство.
Мистер Джафет обтерся полотенцем, надел чистую рубашку и подошел ко второму телефонному аппарату, стоявшему на столике в спальне.
— Извините, что заставил вас ждать, — сказал он.
Перерыв, объявленный судьей, дал возможность Кантору прийти в себя и влил в него новые силы.
— Я не хотел расстраивать вашу жену, но я бьюсь с Эдом уже добрых пятнадцать минут. Вы сможете привезти его в Уайт-Плейнс к двум часам? Я попробую устроить совещание в кабинете судьи.
— Мы еще не ели. А в чем дело?
— Я думал, вы знаете.
— О чем?
— Ваш сын отказывается давать показания.
Последовала короткая пауза.
— Разумеется, — продолжал Кантор, — мы можем вызвать его повесткой, но это произведет отрицательное впечатление на членов жюри.
— Мы приедем.
— Поднимайтесь прямо в кабинет судьи Брамбейчера. На четвертый этаж.
Мистер Джафет быстро сбежал по ступенькам.
— Джозефина, дай нам что-нибудь перекусить. Эд, мы едем в Уайт-Плейнс.
— Папа, я не собираюсь менять свое решение.
— А я не собираюсь принуждать тебя идти против воли.
— Правда?
— Да.
Пока мистер Джафет выпил один стакан молока, Эд справился с двумя да еще умял три пирожка.
— Я не понимаю, как тебе это удалось, — удивилась миссис Джафет.
— Папа, я слышал, сегодня ты был в ударе.
— От кого?
По губам миссис Джафет пробежала слабая улыбка, когда она смотрела на своих мужчин, поправлявших галстуки перед зеркалом.
* * *
Судья Брамбейчер, Кантор, Томасси и стенографистка уже ждали их в кабинете. Судья разрешил остаться и миссис Джафет.
— Мистер Кантор и мистер Томасси хотят, чтобы Эдвард дал показания, — сказал судья, когда все сели за большой стол. — Я не спрашивал, намерены ли они вызвать его повесткой, если он откажется давать показания добровольно, но думаю, что подпишу такую повестку, так как Эдвард единственный очевидец того, что произошло в его палате в больнице. — Он взглянул на Эда Джафета: — Ну?
Кабинет судьи, отделанный темным деревом, поневоле внушал уважение. В кругу взрослых Эд чувствовал себя неуютно.
— Я много думал об этом. И не хочу давать показания.
— Я понимаю, что вы недавно выписались из больницы, — улыбнулся судья. — Вам сейчас нелегко. Мы постараемся, чтобы допрос не занял много времени. Вам надо лишь рассказать под присягой о том, что случилось у школы после танцев и в больнице. Можно сказать лишь несколько слов.
— Ваша честь, — вмешался Кантор, — обвинению желательно, чтобы этот молодой человек рассказал об обоих происшествиях в мельчайших подробностях.
— Я пытаюсь помочь вам получить свидетеля, — раздраженно сказал судья. — А вы все усложняете. Мистер Томасси, полагаю, у вас будут вопросы к свидетелю?
— Да, ваша честь.
— Но вы не будете испытывать наше терпение?
— Ваша честь, я не хочу связывать себе руки обещаниями, данными в этом кабинете. Если этот юноша не будет давать показания добровольно, прокурор или я потребуем его вызова в суд. И чем скорее он это поймет, тем лучше.
— Извините, я не хотел причинять вам столько хлопот, — сказал Эд. — Но для себя я уже все решил.
Судья Брамбейчер встал, обошел стол и положил руку на плечо Эдварда Джафета.
— Молодой человек, позвольте мне объяснить вам, что такое свидетельские показания. Ваш отец — учитель. Давать свидетельские показания — значит учить, сообщать новое, рассказывать о том, что произошло, восстанавливать истинную картину событий, возможно известную только вам, очевидцу, чтобы другие — судья, члены жюри присяжных — могли разобраться в происшедшем. В этом нет ничего плохого, не так ли?
— Нет, сэр.
— Вот и хорошо. Вы будете давать показания?
— Нет, сэр.
Судья вернулся на свое место.
— Молодой человек, поймите, пожалуйста, что в случае необходимости вас вызовут в суд повесткой, а если вы и тогда откажетесь давать показания, мне придется расценить ваши действия как оскорбление суда.
Миссис Джафет хотела что-то сказать, но судья остановил ее, приложив палец к губам, ожидая ответа Эда.
— Сэр, я и не думал оскорблять суд. Я давал показания в другом суде, в Оссининге. Я не разбираюсь в юридических ухищрениях, протестах и тому подобном. Но я не хочу больше участвовать в этой игре.
— Мистер Джафет, — обратился судья к отцу Эда, — не хотите ли вы поговорить с сыном наедине и разъяснить ему серьезность проблемы, не имеющей никакого отношения к игре?
— Я думаю, он…
— Я осознаю всю серьезность проблемы, — прервал его Эд. — В конце концов, меня чуть не задушили.
Терпение судьи Брамбейчера начало иссякать.
— Вы обо всем рассказали полиции. Почему же не повторить то же самое в суде? Если присяжные услышат ваш рассказ, они смогут принять более объективное решение.
— Сэр, я знаю, что произойдет, если я буду давать показания.
— Что же?
— Один из этих джентльменов будет задавать мне вопросы, чтобы доказать, что Урек душил меня, другой — что не душил или душил, не сознавая, что делает. Я знаю, что он хотел задушить меня и при этом полностью отдавал отчет в своих действиях. Я просто не хочу участвовать в этом спектакле, не имеющем ничего общего с…
— Мистер и миссис Джафет, — прервал его судья, — пожалуйста, пройдите с Эдвардом в зал суда. Я хочу обсудить этот вопрос без вас. Джентльмены, — сказал он, как только за Джафетами закрылась дверь, — я огорчен так же, как и вы, хотя и по другой причине. Кантор, вы не хотите, чтобы он сегодня давал показания. Таким отношением он поставит крест на обвинительном приговоре. А вы, Томасси, и не хотели, чтобы он давал показания. Так что придется обойтись без его помощи.
25
Кантор и Ферлингер расположились в пустом кабинете на третьем этаже. Вся обстановка состояла из стола и стула с прямой спинкой. Кантора это не смущало, так как он любил думать, расхаживая из угла в угол.
