— Почему бы тебе не обдумать это решение в более спокойной обстановке? — спросила его миссис Джафет.
— Я все обдумал, мама. Фокусы не идут ни в какое сравнение с тем, что мы видели сегодня.
— Ты расстроен, — заметила миссис Джафет.
— О, мама, ты все упрощаешь. Папа, ты можешь честно ответить мне на один вопрос? Кто из них хуже, Томасси или Урек?
Мистер и миссис Джафет промолчали.
— Я понял, что Томасси — истинная звезда этого представления. Я им восхищен. Меня волнует только одно: что произойдет, если Урек выйдет на свободу? Тебе придется нанять мне телохранителя, папа. — Эд попытался засмеяться. — Или сразу же переехать в другой город.
— Даже не думай об этом, — возразила миссис Джафет. — Улики слишком весомы.
— Женщины всегда живут надеждой, — вздохнул мистер Джафет.
* * *
Томасси начал заключительную речь, подойдя к барьеру, отделявшему членов жюри.
— Леди и джентльмены, я вам искренне сочувствую. Вы слышали много противоречивых сведений. Давайте попробуем распутать этот клубок. Давайте разберемся, что удалось доказать уважаемому прокурору.
Начнем с очевидцев правонарушений, представленных обвинением. Отец пострадавшего, мистер Джафет. Я могу понять слепую ярость, охватившую его при виде драки, в которой Эдвард Джафет оказался слабее противника. Я даже могу понять, почему он набросился на Урека, хотя это обстоятельство не позволяет назвать его беспристрастным свидетелем. Вы слышали показания мистера Джафета. Он солгал, дав клятву говорить только правду. А ведь тогда ему не приходилось защищать интересы сына. Здесь же он давал показания, будучи лицом заинтересованным. Очень может быть, что он вновь солгал. Возможно, что и нет.
А остальные очевидцы? Обвинение вызвало школьного сторожа, старика. Он беспробудный пьяница. И в тот день пил с самого утра. Он даже не помнит, сколько работает сторожем, пять лет или десять? Представляете? Я бы сказал, что его слова не внушают доверия.
Кто же еще? Доктор. Он признал, что Эдварда Джафета направили в отделение реанимации для уточнения диагноза. И это все свидетели обвинения. Еще раз хочу остановиться на так называемом смертоносном оружии. Это важно, так как оно стало единственной, повторяю, единственной причиной того, что дело Урека рассматривается в суде округа, а не города Оссининга. И что же сделал подсудимый с велосипедной цепью? Он обмотал ее вокруг шеи Джафета? Никто об этом не говорил. Он засунул цепь в горло Джафета? Об этом также не упоминалось. Однако повреждения обнаружены именно в области шеи! Видите, как легко запутаться в, казалось бы, простых вещах. Мы можем сказать наверняка, что уничтожена частная собственность ценою сто семьдесят пять долларов, к тому же застрахованная. То есть ее стоимость возмещена владельцу страховой компанией. И я спрашиваю вас, можем ли мы приговорить кого-нибудь к тюремному заключению за такой проступок?
Томасси прошелся вдоль барьера.
— Нам не нравятся драки подростков. Но они всегда дерутся. Мы не можем отправить их всех в тюрьму, не так ли? В суде мы обычно не поднимаем вопроса о возрасте. В конце концов, если женщину обвиняют в каком-нибудь правонарушении, не хотим же мы наказать ее дважды, первый раз оглашая во всеуслышание, сколько ей лет. Возраст действительно не имеет особого значения. Но в нашем случае прокурор пытался доказать, что шестнадцать лет равнозначны шестидесяти. Те из вас, у кого есть дети, знают, что шестнадцатилетний подросток еще не взрослый человек и с каждым днем он продолжает не только взрослеть, но и просто расти. Подсудимый Урек не является вашим сыном, но у него тоже есть родители. Ни вы, ни они не несут ответственности за его действия, но тем не менее я бы хотел, чтобы вы рассматривали совершенное им правонарушение с учетом того, что ему, как и пострадавшему, всего шестнадцать лет.
Тут много спорили о том, насколько серьезны повреждения, нанесенные младшему Джафету. Будь они действительно серьезны, сидел бы Эдвард Джафет в этом самом зале, как он сидит сейчас, в последнем ряду? Мне он кажется вполне здоровым. Во всяком случае, его не принесли сюда на носилках.
Что сделано, то сделано, но сейчас я хочу поговорить о другом. Эдвард Джафет — очевидец случившегося. Почему же он не давал показания? Стенли Урек не испугался и рассказал о том, что произошло. Почему Эдвард Джафет отказался сказать нам правду, всю правду и ничего, кроме правды? Он сидит в зале не для того, чтобы открыть нам истинную картину случившегося. Нет, он сидит здесь, чтобы насладиться мщением!
Но право карать или миловать дано не ему, а только нам. И вот я подхожу к самому главному. Подсудимого обвиняют в том, что он напал на младшего Джафета, имея в руках смертоносное оружие, с целью причинить тому вред этим оружием. И его вина должна быть доказана, чтобы ни у кого из нас не осталось сомнений в том, что подсудимый действительно совершил правонарушение, в котором его обвиняют. Если же сомнения остаются, значит, вы имеете право заключить, что этот шестнадцатилетний мальчик невиновен, так же как был бы невиновен ваш или мой сын, окажись он в аналогичной ситуации.
Каждый из вас несет равную долю ответственности за судьбу этого мальчика. Вы можете говорить друг с другом в комнате жюри, вы можете убеждать друг друга, но при голосовании вы должны высказать свое мнение. Голосуя, прислушивайтесь к своей совести. Не идите на поводу у других. Если кто-то из вас убежден, что у него остались сомнения в виновности подсудимого, — Томасси обвел взглядом каждого из присяжных, — пусть он выскажется за оправдание этого шестнадцатилетнего мальчика. Я уверен, что вам не захочется ломать ему жизнь из-за обычной драки.
* * *
На последнее заседание Кантор пришел в темно-синем костюме, приносящем ему счастье.
— Леди и джентльмены, — начал он, — уважаемый адвокат защиты постарался представить дело так, будто мы напрасно теряем время и тратим деньги налогоплательщиков. Я напомню вам, обвинение ставило своей целью доказать, что Станислав Урек напал на Эдварда Джафета, Лайлу Херст и Теренса Джафета, учителя, с намерением нанести им тяжелые увечья смертоносным оружием. Причем никто из пострадавших не провоцировал Станислава Урека. И я полагаю, что теперь, после того как выслушали показания свидетелей, ни у кого из вас не осталось сомнений в его вине.
Доктор Карп показал, что Эдварду Джафету нанесены серьезные повреждения в области шеи. Пункт обвинения гласил: «Намерение нанести серьезные повреждения». Доктор Карп это доказал. Из показаний мистера Джафета ясно следовало, что подсудимый не имел повода для нападения и, избивая Эдварда Джафета, держал в руке смертоносное оружие. Первый удар был нанесен цепью, той самой цепью, которая без труда разбила многослойное ветровое стекло. Урек взял в руки цепь не для того, чтобы бить стекла. — Кантор простер руки к Джафету. — Посмотрите на лицо этого мальчика. Неужели мы должны ждать год, чтобы убедиться, останется ли шрам от удара? Разумеется, нет. Сегодня вы представляете закон, закон, который предназначен для того, чтобы оградить общество от людей с подобными, опасными для окружающих, наклонностями.
