Станислав Урек пытался задушить Эдварда Джафета, и последнего спасло лишь своевременное вмешательство его отца. Об этом говорят показания мистера Джафета. Тот факт, что уважаемый учитель допустил неточность в заявлении о приеме на работу, написанном много лет назад, не умаляет достоверность его показаний о событиях двадцать первого января. И пристрастие к спиртному, свойственное школьному сторожу, не может поставить под сомнение его рассказ об увиденном в тот вечер. Возможно, у него двоилось в глазах, но он счел необходимым вызвать полицию. Он видел, что подсудимый напал на Эдварда Джафета и пытался лишить его жизни.
Что же за человек сидит перед нами на скамье подсудимых? В школе он занимается вымогательством, и я уверен, что ни угрызения совести, ни закон, ни полиция не удержат его от совершения новых и новых преступлений. Его нельзя оставлять на свободе и необходимо отправить в исправительное учреждение.
Я боюсь за нашу нацию. Мы слышим много разговоров о законе и порядке. Очистим эти понятия от политической риторики и усвоим еще раз и навсегда, что закон — это закон. Если мы последуем за адвокатом защиты и будем под всяческими предлогами закрывать глаза на правонарушения, в конце концов нам придется расплачиваться за нашу слепоту. Мы не можем допустить, чтобы нормы жизни, устанавливаемые нашими представителями в законодательных собраниях, подменялись законом кулака.
И, подводя итог, я хочу сказать, что интересы жителей графства, которые я представляю, интересы государства, в котором мы живем, требуют от нас вынесения обвинительного приговора, признания вины подсудимого Станислава Урека в злостном хулиганстве с нанесением пострадавшему тяжелых увечий.
В зале зааплодировали, но судья быстро восстановил тишину. Неплохо, подумал он, высокий мальчик постоял за себя.
— Пошли, — сказал Эд отцу, — нам тут нечего делать.
Но присутствующим разрешили покинуть зал лишь после того, как присяжные удалились на заседание.
* * *
Им потребовалось лишь сорок минут, чтобы признать Урека невиновным.
27
Когда Кантор, открыв дверь своим ключом, вошел в гостиную, его жена оторвалась от газеты.
— Ты проиграл, — сказала она. — Томасси оказался тебе не по зубам, не так ли?
Кантор, который хотел стать президентом, влепил ей затрещину.
* * *
В школе никто не обсуждал исход судебного процесса — во всяком случае, в присутствии Эда. После занятий он ждал отца минут двадцать. В молчании они подошли к машине.
Эд положил портфель рядом с собой, а мистер Джафет бросил на заднее сиденье большой конверт с контрольными работами. Урек, скрючившийся на полу за спинкой сиденья водителя, затаил дыхание, ожидая, пока заработает мотор.
Мистер Джафет тяжело вздохнул.
— Тяжелый день? — спросил Эд, искоса взглянув на осунувшееся лицо отца.
— День тут ни при чем, — ответил мистер Джафет.
Подъезжая к дому, они увидели Френка Теннента, широкой лопатой расчищавшего дорожку к дому. Френк помахал им рукой.
Мистер Джафет решил не заезжать во двор и оставить машину у тротуара.
— Мне еще надо поехать в одно место, — сказал он, вылезая из машины, и, повернувшись к Эду, добавил: — Возьми, пожалуйста, конверт с контрольными.
Эд перегнулся через спинку, и в ту же секунду Урек рванулся вверх. Его руки тянулись к шее Эда.
Мистер Джафет все видел. Он не мог поверить своим глазам, но бросился обратно к машине.
Урек рычал от ярости. Ему никак не удавалось схватить Эда за горло. Тот отбросил его руки и подался назад. Из машины они выскочили одновременно.
— Убирайся отсюда! — прокричал мистер Джафет.
Френк Теннент наблюдал за ними, стоя в пятидесяти футах.
— Помоги! — позвал его мистер Джафет. — Помоги нам!
Френк положил лопату на снег и направился к дому. Мистер Джафет кинулся навстречу Уреку.
— Не надо, папа, — успел сказать Эд, но тут правый кулак Урека врезался ему в живот.
Эд инстинктивно отпрянул, левая рука Урека прошла мимо, едва коснувшись его головы, но удар правой пришелся прямо в зубы.
Мистер Джафет кинулся к дому и распахнул дверь.
— Джозефина! — крикнул он и, не получив ответа, метнулся к телефонному аппарату. — Полицию! — проревел он, услышав голос телефонистки. — Срочно!
Эд, отступая, коснулся рта. Его пальцы тут же покраснели. Урек, тяжело дыша, приближался, вытянув вперед руки.
— Ты сумасшедший, — прошептал Эд.
Урек вновь ударил его по лицу. Эд попытался отступить, но нога Урека оказалась сзади него. Он потерял равновесие, но не упал, так как пальцы Урека сомкнулись на его шее. Эд понял, что помощи ждать неоткуда. Ему вспомнилась недавняя тренировка, и, сцепив руки, он ударил Урека по ребрам. Хватка Урека мгновенно ослабла. «Воспользуйтесь замешательством», — прошелестел в голове у Эда голос мистера Фумоко. И ладонь его правой руки ребром опустилась на переносицу Урека.
В лице Урека что-то изменилось, у него подогнулись колени. Он поднес руку к лицу, будто хотел что-то вынуть из головы. Из горла хлынула кровь, и, захрипев, Урек повалился на землю. Разъяренный Эд хотел пнуть его ногой.
— Не надо! — раздался крик мистера Джафета, и Эд опустил уже занесенную ногу.
Подбежал Френк Теннент.
— Я видел! — воскликнул он. — Я видел, как Эд ударил его.
Подъехала патрульная машина и остановилась, взвизгнув тормозами. Двое полицейских выскочили из кабины. Один склонился над Уреком и тут же, подняв голову, взглянул на своего напарника.
— Где у вас телефон? — спросил второй полицейский. — Впрочем, это неважно. — Он залез в кабину и вызвал по радио «скорую помощь»…
Доктор Карп узнал Эда, кивнул ему, опустился на колени рядом с Уреком, коснулся его переносицы, взял за руку, пытаясь прощупать пульс, и кивнул водителю. Тот вытащил носилки. Один из полицейских помог положить на них безжизненное тело Урека.
— Кость, по всей вероятности, проникла в мозг, — сказал доктор Карп.
— Пожалуйста, поскорее доставьте его в больницу, — обеспокоился мистер Джафет.
— Мальчик мертв, — пояснил доктор Карп.
Оба полицейских стояли рядом с Эдом.
— Он первым ударил Эда, — сказал мистер Джафет.
— Как тебя зовут? — спросил один из полицейских.
— Кто он? — спросил другой, указав на носилки.
Эд молчал.
— Сколько лет вашему сыну? — полицейский взглянул на мистера Джафета.
— Шестнадцать.
— По закону он уже взрослый.
— Он защищался, — настаивал мистер Джафет.
