— Перестань, Франсина. Я не думаю, что ты станешь Дэвидом Фростом
[37]
в женском обличии. И мне не придется ждать тебя так, как сегодня вечером.
— А вдруг это мой шанс? — спросила я. — Ты же не хочешь, чтобы я упустила его?
— Разумеется, нет.
— Если судить по твоему тону, ты никак не возьмешь в толк, а зачем мне это нужно.
— Это ты напрасно. Послушай, Франсина, ты же говорила, что тебе нравится работать на Икса.
— Совершенно верно. Но еще больше мне нравится работать на себя. Как, впрочем, и тебе.
— Я работаю на моих клиентов.
— Это выдумки, Джордж. Неужели ты рассматриваешь клиента как работодателя? Они нужны, чтобы манипулировать ими, а не наоборот. Я не собираюсь упустить этого шанса.
— Готов спорить, что не собираешься.
И тут меня понесло, точно так же, как в случае с Баттерболлом.
— Я рада, что это произошло сейчас. Потому что могло случиться через год, после того как переплелись бы наши жизни. Тебя мутит от мысли, что я могу найти работу, которая захватит меня и будет приносить куда больше удовольствия, чем копание в бумагах в этом объединенном бедламе. У тебя есть призвание, и ты полагаешь, что его хватит на нас двоих. Джордж, все эти годы, проведенные в одиночестве, превратили тебя в эгоцентричного, самодостаточного изоляциониста, и спасти тебя в твоем возрасте не под силу ни мне, ни кому бы то ни было.
Скорее всего, все решил последний перл «в твоем возрасте».
Он не произнес ни слова, пока «мерседес» не затормозил у дома моих родителей. Он не вышел из машины, чтобы открыть мне дверцу, к чему я уже привыкла за неделю. Просто сидел, уставившись в лобовое стекло, пока не заговорил.
— Хочу сообщить тебе хорошие новости. Брейди, похоже, уговорит Козлака признать свою вину в изнасиловании без отягощающих обстоятельств. Он сядет в тюрьму. Без судебного разбирательства.
— Ты говоришь со мной, как с клиентом.
— Именно так.
— Позвольте поблагодарить вас за хорошие новости.
— Пожалуйста, не забудьте порадовать ими вашего отца.
Я вылезла из машины и захлопнула дверцу. Он умчался в реве двигателя.
Глава 42
Томасси
Полагаю, что в старших классах средней школы сформировался и стал доминирующим следующий принцип: мир набрасывает на твой жизненный путь много дерьма, и надо научиться как можно реже вляпываться в него.
Богатство не решало всех проблем. В те дни в Осуэго богатым считался хозяин продуктового, а не обувного магазина. Каждый мог подлатать башмаки, купленные годом раньше, но никому не удавалось съесть заново вчерашний обед. В нашем классе учился Джо, сын владельца кондитерской. Он раздавал конфеты, добиваясь для себя каких-то благ, но в результате его били гораздо чаще, чем других, как бы говоря ему и его родителям: богатство не гарантирует безопасность. Мой отец частенько говаривал, что богатый армянин не имел преимуществ перед бедным, когда пришли турки.
Моя мать, Мария, полностью зависела от моего отца. Думаю, она бы не пережила его смерти. Он давал ей указания, командовал ею, хвалил ее, оскорблял, любил, а она жила его словами. Она не стала для меня примером в жизни. Так же, как и отец, потому что и при его силе воли он не смог защитить себя от турок, предрассудков американцев по отношению к иммигрантам и депрессии. Я сам поставил себе цель в жизни: обрести независимость, тем самым оградить себя от любых сюрпризов, которые могли припасти для меня турки, американцы или кто-либо еще. Интуиция подсказала мне, что независимость эта зиждется не на деньгах и даже не на политической власти, а на умении воздействовать на людей. Сначала пришлось отбросить идеалистическое словоблудие о том, что в каждом человеке можно увидеть что-то хорошее, пусть он и кажется сущим злодеем. Затем пришел черед практических приемов. Иной раз хватало вовремя сказанного комплимента. Бывало, все определялось сдвинутыми бровями, ударом кулака или пинком под задницу. Очень важное значение приобрели взгляд и походка: они могли подсказать драчунам, что, связываясь с тобой, можно нарваться на неприятности. Все это помогло мне выжить в школе. Тогда же я понял, что полностью могу рассчитывать только на одного человека — на себя. Союзников иметь неплохо, при условии, что ты им не доверяешь. Друзья тоже не мешали, опять же, если не поворачиваться к ним спиной, дабы у них не возникало искушения воткнуть в нее нож. Наверное, можно сказать, почему я стал адвокатом: увидев изнутри, как работает правоохранительная система, теряешь последнюю надежду, что какой-то другой адвокат при необходимости выручит тебя из беды.
Я достиг многого. Люди, знающие меня, стараются без необходимости не попадаться мне на пути. Я научился обходить правила, установленные другими людьми. Я подготовился к приходу турок, в любое удобное для них время. Но у меня еще есть слабые места. Не будь их, я бы отважился разобраться с содержимым моей головы на кушетке доктора Коха. Но пока я не готов рассказать доктору, каким образом я стал таким, какой есть. Этим я бы передал часть моей силы другому, более слабому человеку. Наверное, я мог бы объяснить, почему не женился. Мои приятели обзавелись женами, когда им, как и мне, перевалило за двадцать, но еще не стукнуло тридцать, я же решил не взваливать на себя лишнюю ношу. Появись турки, мне не хотелось защищать бы и свою жену. А вот встретив такую женщину, как Франсина, поневоле задаешься вопросом, кто кого будет защищать. Она молода и еще многого не знает, но она быстро учится и, возможно, в моем возрасте даст мне сто очков вперед. Она сама решает свои проблемы. Она желает разделить с кем-то свою жизнь, что делает ее еще сильнее. Однажды у меня возникла безумная идея: если я когда-нибудь буду жить с женщиной, то лишь с турчанкой, чтобы я постоянно помнил о том, что нахожусь во вражеском лагере!
Так вот, в тот вечер мне не хотелось ни о чем думать, что-либо делать. Я скинул туфли, просмотрел почту, накопившуюся за несколько дней, телевизионную программу. Не найдя в ней ничего интересного, телевизор включать не стал. Взял книгу, которую купил в аэропорту, но еще не раскрывал. Отвлекся, не прочитав и половины первой страницы. Книга была о девушке, совсем не похожей на Франсину, но мысли мои переключились на нее, думать о ней мне не хотелось, но я не мог выкинуть ее из головы. И тут зазвонил телефон.
Я хотел услышать ее голос, но звонил мой отец.
— Джордж? Джордж?
— Это я, папа. Что случилось?
— Ничего особенного. Хочу, чтобы ты приехал. Это важно. Привези с собой девушку.
— Мне сейчас ни с кем не хочется общаться. Может, все можно сделать и без поездки?
— Скажи «да». Скажи, когда.
— Папа, у меня сейчас столько дел…
— Скоро истекут три минуты, — прервал он меня. — Быстро говори «да».
