Вдруг чьи-то руки подняли меня.
– Видишь, Джо? Вот она, как я и говорила.
Женский голос, острый и пронзительный.
– Ага, ты отличная ищейка, Дафна. Помоги мне теперь ее куда-нибудь...
Мужской голос, гулкое басовое рокотание.
Надо мной склонились лица: грубое мужское со сломанным носом и остроносое женское с излишками косметики. Остроносая прищелкивала языком, как курица, заговорившая с акцентом кокни. Крупный мужчина завернул меня в свою куртку и поднял на руки.
– Ты только глянь, в каком она виде! Как утонувшая крыса, – пророкотал он.
– Зато она молодая, Джо, – хныкнула женщина. – С нее ты поимеешь больше этой несчастной пятерки.
– Ладно, ладно! Вот тебе твой гонорар за находку. А теперь пока. У меня еще дела есть.
Я обмякла в руках незнакомца. Мне было тепло и – на тот момент – безопасно. Я слушала стук его сердца, шорох его дыхания. И мой мир обрел центр.
Моего спасителя звали Джозеф Лент, и он был сутенер.
Джо был крупным мужчиной чуть за тридцать. Он напоминал Мика Джаггера, который набрал пятьдесят фунтов и решил играть за «Хаммерз» голкипером. Грязно-белые волосы он носил такой длины, что они касались воротника. Одевался он шикарно – отлично скроенные костюмы, которые могли сойти за сделанные на Савиль-Роу. Он всегда смеялся над тем, как эти «гадские паразиты», владельцы мастерских, нервно тянут носом воздух, когда его обслуживают.
– Будто боятся унюхать что-то плохое. Ха! Ха! Ха! – Он хохотал, показывая зубы – золотые коронки. И это всегда был плохой признак. Смеялся он только ртом – глаза в этом никогда не участвовали. Потом он напивался и пускал в ход кулаки.
Джо не знал, откуда я взялась, но свои предположения у него были. Когда я чуть набралась сил, он изложил свой закон. Присев ко мне на кровать, он поглядел на меня черными глазами.
– Я не знаю, из какой ты игры, но не сложно сообразить, кто ты откуда-то сбежала. Или от кого-то. Так?
Я моргнула, действительно не зная, что сказать. Его предположения о моем происхождении были не хуже всяких прочих.
– Удрала от казенной конторы? Может, метадоновой клиники? Шрамы у тебя на руках. Герычем балуешься, кокаином, чем еще? Не мое дело, киска. Как говорится, кушай, лишь бы на пользу. Я в тебя много времени вложил, девонька. Будешь на меня работать – будешь иметь, что твоя душенька захочет. Я тебя прикрою. И бобби не заберут тебя по новой, я пригляжу. Как, договорились? Работаешь на старого Джо Лента?
Джо стал моим мужчиной. Не просто мужчиной, а Мужчиной с большой буквы. Он был мой отец, брат, любовник, начальник и мой личный ужас. Он школил меня под мою роль в жизни. Он меня учил ходить, говорить, одеваться и отличать полицию нравов от местных копов. Это он дал мне имя Соня Блу: «Экзотически звучит. Похоже на длинноногую цыпочку из Дании».
Совершенно естественно, что я пошла на улицу, заманивая клиентов и отдавая деньги Джо. Разве не все женщины так делают? Мне же был только год, откуда мне было знать?
Моя жизнь крутилась вокруг Джо. Я подавала ему еду, убирала у него в квартире. Я отдавала ему деньги. У меня была в жизни функция, имя, и владелец. Я была счастлива. И не была счастлива лишь тогда, когда Джо меня бил.
Сутенеры – народ нервный. Они живут в страхе, что их талоны на еду уйдут от них к кому-нибудь покрупнее и получше. И Джо очень нервничал. Последнюю девушку он потерял, она ушла к конкуренту, и это было очень для него чувствительно. Вот почему он ходил с тростью. Такая, с бронзовой рукояткой и наконечником в форме орлиного когтя. Если ходить по улицам с крикетной битой, бобби это могут не одобрить, а трость... вполне джентльменский вид. Все дело в стиле.
Всякий раз, как Джо напивался, он пускал в ход кулаки. Бить женщин он умел здорово. Он знал, как излупить шлюху до бессознательного состояния, и при этом не испортить лица и не вывести из строя. И он знал, как сделать так, чтобы я лежала перед ним на полу, из носу хлестало как из пожарного крана, а я просила бы у него прощения. И просила от всей души.
Джо был моя жизнь, моя любовь, моя вселенная. Без него – где я была бы? И кем?
Так продолжалось примерно год. Джо то осыпал меня подарками, то лупил так, что дышать становилось трудно. Но я всегда быстро поправлялась, и к врачам обращаться не приходилось. Единственный раз у меня были серьезные проблемы со здоровьем, когда возникла анемия. Я сильно побледнела, глаза не переносили прямого солнечного света, так что пришлось носить темные очки.
Когда я совсем лишилась аппетита, Джо потащил меня к старому лепиле, который «подлечивал» почти всех девушек, работающих в нашей округе. Джо страшился, что потеряет меня из-за болезни или беременности. На улице у меня дела шли успешно, я привлекала редкую рыбу, ищущую острых ощущений. За которые можно и содрать побольше.
Старый шарлатан прописал молоко и бычью кровь, чтобы «укрепить мою конституцию». И это помогло. На время.
Иногда Джо пытался меня разговорить насчет моего прошлого. Он развивал мысль, что я – дочь богатого человека, и сомневался в глубине моей амнезии. Его попытки заставить меня вспомнить никогда не приводили к успеху. Мне вполне хватало того, что Джо – моя семья. Почему-то я никогда не говорила ему о больнице и о рядах кроватей со спящими. Может быть, боялась, что он попытается меня туда вернуть.
Мне было два года, когда это случилось. Джо снова напился. Он вбил себе в голову, что я пытаюсь обмануть его с выручкой и собираюсь от него уйти. Он просто сошел с ума, я его никогда таким злым не видела. В тот вечер он не стал пускать в ход кулаки, а набросился на меня с тростью.
От первого удара трости из меня с шумом вышел весь воздух. Второй удар попал под ложечку, я свалилась на пол и не могла вдохнуть. Такое было ощущение, что я тону. Третий удар пришелся в правое плечо. Я не почувствовала, скорее услышала, как бронзовый орел сломал мне ключицу. Потом Джо стал бить меня ногами, он орал во всю глотку и обзывал меня разными ругательствами.
Я пыталась уползти, но он шел за мной. Он не собирался дать мне так легко отделаться. И я впервые за все время, что он меня подобрал, стала его ненавидеть. Меня даже удивила Сила этой ненависти. Ее было так много! Казалось, она растет Вместе с болью. Ненависть так переполняла меня, что грозила хлынуть носом и ртом. Я так удивилась своей способности ненавидеть, что почти забыла о битье.
Джо ударил меня поперек спины, и я почувствовала, как треснули ребра. И вдруг ненависть изменилась. Она свернулась и забурлила во мне, превращаясь в силу, которую я не могла сдержать. Я открыла рот, чтобы крикнуть, но могла только засмеяться. И смеяться. Смеяться.
Что было потом, я не помню.
* * *
Я очнулась на чем-то, по ощущению – на кровати.
Все мышцы болели. У меня было сломано не меньше двух ребер, ключица, и левый глаз не открывался. Во рту была кровь. Я прищурилась быстро разбухающим правым глазом, ожидая увидеть Джо, развалившегося в любимом кресле с переброшенной через подлокотники тростью. После битья он всегда был безмятежен и спокоен.
