Он широко зевнул, заряжая кофеварку. Соня. Да, чудная девка. Чудная, но не в том смысле, как психованная, помешанная на смерти первокурсница школы искусств вроде Китти. У ее странностей причины поглубже какого-нибудь буржуазного невроза. Соня как-то подлинно не отсюда,где бы это не отсюдани было. Как она движется, как себя ведет – все это наводит на мысль, что она включена во что-то Реальное. И как бы ни выводили его из себя эти ее перепады настроения, не мог он заставить себя повернуться спиной и уйти прочь.
Но тревожило, что никому из его друзей, даже Арло, с которым они дружили со школы, она не нравится. Некоторые даже ее побаивались. Смешно. Как ее можно бояться?
Направляясь в ванную, Джад заметил подсунутый под дверь конверт и поднял его. Скривился, увидев слишком знакомый почерк.
Китти.
Наверняка очередное дурацкое любовное письмо, где угрозы его кастрировать чередуются с мольбами к ней вернуться. Последнее время она стала регулярно оставлять на автоответчике бурные послания, крича, будто Соня – что-то вроде вампира, который охотится за душой Джада. Стерва сумасшедшая. Соня тоже сумасшедшая, но зато непредсказуемая.
Джад, не открывая, швырнул конверт в мусорную корзину и пошел в душ.
* * *
Я приветствую ночь с крыши склада, где у меня гнездо. Раскидываю руки, будто обнимая встающую луну, вполуха слушая лай собак у реки. Из них, как мне известно, не все собаки.
Но варгры меня не интересуют. С несколькими я за свои годы имела дело, но предпочитаю охотиться за тварями своей породы. Это доставляет куда больше удовлетворения.
Пожарная лестница склада сильно проржавела и громко скрипит при каждом движении, так что я к ней даже не подхожу. Спускаюсь головой вперед по стене дома, как ящерица по забору. Добравшись до земли, привычным жестом проверяю, что ничего из карманов не высыпалось.
Вдруг в голове у меня раздается шипение, будто кто-то вывернул до отказа громкость радио на пустом канале. Что-то тяжелое ударяет меня между лопаток, поднимает в воздух и бьет о мусорные ящики.
Я едва успеваю откатиться, как что-то большое и серебристое бьет туда, где минуту назад была моя голова. В приступе кашля у меня изо рта хлещет черная кровь. Сломанное ребро пробило легкие.
Надо мной стоит Китти, замахиваясь трехфутовым серебряным распятием, как бейсбольной битой. Хотя безумие придает ей силы, видно, что эта чертова штука все-таки тяжелая.Интересно, в какой церкви она это стянула.
Треск пустого радиоканала в голове становится еще громче – так звучит ярость убийства. Нечленораздельно визжа, Китти замахивается в третий раз. Хотя кресты и распятия на меня не действуют – как и на любого вампира, кстати, – но если Китти сможет нанести удачный удар, перебив мне позвоночник или развалив череп, я все равно помру.
Одним слитным движением я откатываюсь в сторону и встаю на ноги. Китти снова замахивается, но на этот раз я ныряю вперед и вырываю у нее крест. Распятие толщиной почти три дюйма, а перекладина креста шириной в мужскую ладонь. Посередине висит миниатюрный Христос, отделанный золотом и платиной. Китти отступает, пораженная. Вытаращенными глазами она смотрит, как я ловко держу серебряный крест. Она ждет, что сейчас у меня руки вспыхнут пламенем.
– И что ты думала решить, стукнув меня этой ерундой? – рычу я.
Глаза Китти лезут из орбит, зрачки плавают в безумии.
– Ты его не получить! Я не отдам тебе его душу!
– Да кто тебе сказал, что я хочу украсть...
– Чудовище! – орет она, кидаясь на меня, чтобы выцарапать глаза скрюченными ногтями. – Монстр!
Я бью ее крестом.
Китти падает на асфальт переулка. Верхушка черепа лежит на левом плече. Только мышцы шеи еще держат голову на теле.
Молодец, детка! Пристукнула бывшую подружку своего возлюбленного! Исключительно удачно.
– Черт побери!
Я отбрасываю крест и склоняюсь над телом. Пульс и дыхание проверять не надо. Мертва, как пень.
И что делать? Бросить тело в помойку мало. Его кто-нибудь найдет, а когда тело опознают, Джада обязательно притянут на допрос. А это значит, что рано или поздно начнут искать меня.Этого я допустить не могу.
Есть у меня идея,– вкрадчиво шепчет Другая. – Ты мне только не мешай.
~~
Угнать машину – проще простого. «Форд» семьдесят шестого года, с глушителем, подвязанным проволокой, с наклейкой «Дюка – в губернаторы» на отвисшем заднем бампере. Как раз то, что нужно, чтобы в глухую ночь забросить жертву убийства в болота возле Нового Орлеана.
Я съезжаю с шоссе, ведущего прочь от города. Изначально эту дорогу строили к фешенебельному жилому кварталу на самом краю болот. Подрядчики как раз успели поставить бетонные фундаменты, когда началась рецессия. Дома так никогда и не возвели, но дорога осталась, хотя в ее конце нет ничего, кроме чащи колючих кустов, где плодятся змеи и аллигаторы.
Я еду, не включая фар. Да и не нужны они мне. Я отлично вижу в темноте. Доехав, куда хотела, я глушу мотор и медленно останавливаюсь. Тишину здесь нарушает лишь кваканье лягушек да хрюканье крокодилов.
Я выхожу из машины и открываю багажник куском старой вешалки, потом останавливаюсь, про себя пересчитывая пластиковые мусорные пакеты. Их шесть: один для головы, один для туловища и по одному для каждой конечности. Одежду Китти я уже сожгла в печи склада, а зубы и украшения выбросила в реку.
Собрав мешки, я ухожу с дороги к ближайшему рукаву реки. В воде плещутся какие-то твари.
На берегу я на секунду останавливаюсь. Что-то шипит рядом. Я швыряю пакет с головой Китти в темную воду.
– Цып-цып!
Аллигаторы плещутся и дерутся за лакомые куски, как утки у кормушки.
Я устала. Очень устала. Закончив с этим делом, я должна буду отогнать украденную машину в какую-нибудь городскую трущобу и там поджечь. Сейчас я гляжу на руки – они в крови. Я их рассеянно вылизываю дочиста.
Когда я с этим заканчиваю, из моих глаз выглядывает Другая – и улыбается.
Она-то не устала. Ни капельки.
Из дневников Сони Блу.
~~
Не очень удачная выдалась ночь у Джада. Ему читали мораль насчет его отношения к работе, Арло и ребята отнеслись к нему, как к чесоточному, а Соня вообще не появилась. Пора как-то решать.
Домой он пришел в четыре утра. Настроение было такое мерзкое, что даже свет он включать не стал.
На этот раз на автоответчике не было дурацких посланий от Китти. От Сони, кстати, тоже. Джад хмыкнул, снимая рубашку. Соня злится, что ли? Он что-нибудь сказал или сделал такое, что она решила отвалить? Очень трудно судить о ее настроении, поскольку она не хочет снимать эти проклятые зеркалки.
