— Он сгорел, и остался только пепел, потом все убрали, и теперь в Смертидее форельный питомник — прямо на том месте, где сожгли тигра, Трудно представить, как это было, особенно когда танцуешь.
— Ты наверняка все это помнишь, — сказала Полин. — Ты ведь там тоже был. Рядом с Чарли.
— Это правда, — сказал я. — У них были красивые голоса.
— Я ни разу не слышала, — сказала она.
— Может, это и к лучшему, — сказал я.
— Может ты и прав, — сказала она. — Тигры. — И вот она уже спит у меня на руке. Ее сон попытался стать моей рукой, потом моим телом, но я не позволил, потому что вдруг почувствовал, что не могу больше лежать.
Я встал, натянул комбинезон и отправился на одну из своих долгих ночных прогулок.
Арифметика
Ночь была холодной, а звезды красными. Я шел к Арбузным Делам. Там из арбузов мы делаем сахар. Мы выпариваем арбузный сок до тех пор, пока не остается ничего, кроме сахара, потом мы придаем ему форму всего, что у нас есть, — наших жизней.
Я сел на кушетку у реки. После слов Полин я теперь думал о тиграх. Сидел и думал о тиграх и о том, как они съели моих родителей.
Мы жили тогда в хижине у реки. Отец выращивал арбузы, а мать пекла хлеб. Я ходил в школу. Мне было девять лет, и мне плохо давалась арифметика.
Однажды утром, когда мы завтракали, пришли тигры и до того, как отец схватил ружье, убили моего отца и мою мать. Родители не успели ничего сказать перед смертью. А я так и сидел с ложкой пюре в руке.
— Не бойся, — сказал один из тигров. — Мы тебя не тронем. Мы не трогаем детей. Сиди, где сидел, а мы расскажем тебе сказку.
Один из тигров стал есть мою мать. Он откусил ее руку и начал жевать.
— Какую сказку ты хочешь послушать? Я знаю интересную историю про кролика.
— Не надо мне сказок, — сказал я.
— Как хочешь, — сказал тигр и откусил кусок моего отца. Я так и сидел с ложкой в руке, потом положил ее на стол.
— Это мои родители, — сказал я наконец.
— Прости, — сказал один из тигров. — Так вышло.
— Угу, — сказал другой тигр. — Мы бы никогда не стали этого делать, если бы не необходимость, если бы у нас был другой выход. Понимаешь, иначе нам просто не выжить.
— Мы такие же, как вы, — сказал другой тигр. — Мы говорим на одном языке. У нас те же мысли в головах, но мы тигры.
— А вы можете помочь мне с арифметикой? — спросил я.
— С чем? — переспросил один из тигров.
— С арифметикой.
— С арифметикой?
— Угу.
— Что ты хочешь узнать? — спросил один из тигров.
— Сколько будет девятью девять?
— Восемьдесят один, — сказал тигр.
— А восемью восемь?
— Пятьдесят шесть, — сказал тигр.
Я задал ему еще несколько задач: шестью шесть, семью четыре, и так далее. Мне тогда очень тяжело давалась арифметика. Наконец тиграм надоели мои вопросы, и они сказали, чтобы я вышел.
— Хорошо, — сказал я. — Я буду на улице.
— Не уходи далеко, — сказал один из тигров. — А то кто-нибудь придет и убьет нас.
— Хорошо.
Они стали доедать моих родителей. Я вышел на улицу и сел у реки.
— Я сирота, — сказал я.
В реке я увидел форель. Она плыла прямо ко мне и остановилась там, где кончается река и начинается берег. Она уставилась на меня.
— Что ты понимаешь? — сказал я форели.
Это было перед тем, как я ушел жить в Смертидею.
Примерно через час, потягиваясь и зевая, из хижины вышли тигры.
— Хороший сегодня день, — сказал один из тигров.
— Угу, — сказал другой, — Прекрасный.
— Нам ужасно жаль, что пришлось съесть твоих родителей. Пожалуйста, постарайся понять. Мы тигры, а не дьяволы. Просто это одна из наших обязанностей.
— Я понимаю, — сказал я. — И спасибо, что помогли с арифметикой.
— Это ерунда.
Тигры ушли.
Я пошел в Смертидею и сказал Чарли, что тигры съели моих родителей.
— Жалко, — сказал он.
— Тигры были такие хорошие. Зачем они это делают? — спросил я.
— Они не виноваты, — сказал Чарли. — Я тоже люблю тигров. Мне очень нравится с ними разговаривать. Они славные, и все понимают, но мы должны покончить с ними. И поскорее.
— Тигр помог мне с арифметикой.
— Они очень добрые, — сказал Чарли. — Но они опасны. Что ты теперь будешь делать?
— Не знаю, — сказал я.
— Хочешь остаться в Смертидее? — спросил Чарли.
— Пожалуй, да, — сказал я.
— Вот и хорошо. Договорились, — сказал Чарли.
Этой ночью я вернулся к хижине и сжег ее. Я не стал ничего с собой брать и ушел жить в Смертидею. Это было двадцать лет назад, хотя кажется, что только вчера. Сколько будет восемью восемь?
Она была
Я наконец перестал думать о тиграх и двинулся обратно к хижине Полин. О тиграх можно будет подумать в какой-нибудь другой день. Их еще будет много.
Я хотел уснуть рядом с Полин. Я знал, что она покажется мне очень красивой, когда будет спать и ждать меня. Она была красивой.
Ягненок на рассвете
Полин спала под арбузным одеялом и на рассвете заговорила во сне. Она рассказала маленькую историю о том, как ягненок ходил гулять.
— Ягненок сидел на траве среди цветов, — сказала она. — Ягненок хороший, — это был конец истории.
Полин часто разговаривала во сне. Неделю назад она пела маленькую песню. Я уже забыл какую.
Я положил руку ей на грудь. Полин пошевелилась. Я убрал руку, и она опять затихла.
Она очень уютно спала. Нежный сонный запах поднимался от ее тела. Наверное, там на траве сидел ягненок.
Арбузное солнце
Я проснулся первым и надел комбинезон. Осколок серого солнца забрался через окно в хижину и мирно улегся на полу. Я подошел поближе и поставил на него ногу, нога тоже стала серой.
Я смотрел в окно и видел поле, сосновый лес, город и Забытые Дела. Все было тронуто серым: стадо, пасущееся в поле, крыши хижин, большие Кучи в Забытых Делах — все было словно покрыто пылью. Даже воздух казался серым.
Очень интересные вещи происходят у нас тут с солнцем. Каждый день оно светит разным цветом. Никто не знает, почему это происходит, даже Чарли. Мы просто изо всех сил стараемся выращивать разноцветные арбузы.
