«Мои дети — мое продолжение, — подал голос отец, — причем сразу во все стороны: бытия и сознания, пространства и времени, истории и современности. Вот почему, какой бы вопрос передо мной ни ставили, я с легкостью нахожу на него ответ. Если ты, господин президент, настаиваешь на том, что экономика должна быть либеральной, то направление главного удара должно быть иным, нежели полагает мой старший сын. Не по ребятам, богатеющим на горе народа, экспортирующим ресурсы и вывозящим капитал надо бить, а… — посмотрел на макет отец, пальцем поманил к себе старшего компьютерной группы, — по ним, по малым сим, по всей этой, подлежащей уничтожению, сволочи, именуемой великим российским народом. Они должны неустанно пополнять казну, чтобы властям жилось легко и приятно. Но как этого добиться? Ты, парень, в общем-то, правильно, — повернулся к президенту, — понимаешь либеральную экономику, только вот действуешь слишком робко, непоследовательно. В принципе, проблемы либеральной экономики и свободного рынка решаются предельно просто, — усмехнулся отец. — Для начала надо сделать пять вещей. Многократно увеличить плату за жилищно-коммунальные услуги — раз. Чтобы народу жизнь медом не казалась. Чтобы он платил за газ, свет, воду и жилье не сто, а сто двадцать процентов, то есть еще и пополнял казну. Резко поднять собираемость налогов с бюджетников и малоимущих, коих в России не счесть — два. Чтобы боялись налоговых инспекторов сильнее ОМОНа, который колотит их по головам, когда они собираются на свои бессмысленные митинги. Форсировать продажу земли — три. Пусть эти ленивые свиньи работают на хозяина, если не хотят на себя. Поставить своего человека в Пенсионный фонд, чтобы он выдирал взносы со всех работающих, за исключением, естественно, богатых, пенсию же не платил бы практически никому, потому что они, гады, не должны доживать до пенсии! И последнее, — добавил отец, — хотя, конечно, здесь могут быть варианты. Прекратить эту канитель с бесплатными образованием и медицинским обслуживанием. Чем меньше народ учится, тем ему проще жить. Ну а лечить лентяев и пропойц за казенный счет — верх легкомыслия и глупости. План ясен? Программируй, любезный, — велел, вытаращившему в изумлении глаза старшему компьютерщику, — как я сказал, а мы поглядим, что получится. Вперед, любезный, поспешай, не торопясь!»
Некоторое время группа сосредоточенно работала, составляя, вводя в компьютер программу.
Наконец, все было готово.
Старший посмотрел на Савву.
Савва пожал плечами, махнул рукой.
Макет загудел. Тихий вой, а может, громкий стон пронесся над ним, как ветер. Крохотные человечки влипли в землю, как будто были гвоздями, а сверху на них обрушился невидимый молот. Причем, многие гвозди этот молот вбил в землю бесследно и невозвратно.
«Ну вот, — с удовлетворением произнес отец, — картина близка к гармонии, хотя, как известно, совершенство недостижимо».
«Почему недостижимо?» — неожиданно заинтересовался вечной проблемой президент.
«Потому что совершенство — это Бог», — просто ответил отец.
«Значит здесь, — с сомнением посмотрел на макет президент, — если не сам Бог, то… тень Бога?»
«И ты под ней, как черепаха под панцирем, парень», — сказал отец.
Президентский кортеж свободно летал по вымершим московским улицам. Страна была тиха и безмятежна, как кладбище. Вены нефте- и газопроводов, тем не менее, функционировали исправно. Судя по всему, они обслуживались вахтовым методом, потому что никакой хозяйственной деятельности вблизи них не наблюдалось. Сквозь отсутствующие границу в страну, как иголки с длинными нитками, тянулись караваны с ядерными отходами, порознь и колоннами пробирались восточные люди — смуглолицые тюрки и широкоскулые китайцы в меховых ушанках и конических соломенных шляпах.
«Ты можешь не опасаться социальных потрясений, дружок, — успокоил президента отец. — Либеральная экономика оптимальна с точки зрения демографии. Она, как принципиальная мать, не терпит лишних ртов. В этой России, — указал на макет, — голод невозможен. В ней всегда будет ровно столько едоков, сколько необходимо для функционирования либеральной экономики. Остальных невидимая рука рынка смахивает, как крошки со стола».
«Мы напишем новый “Самоучитель смелости”, — задумчиво произнес президент, — моей смелости. Издадим его массовым тиражом. Я хочу, — повернулся к отцу, — чтобы в России окончательно и бесповоротно восторжествовала свобода, навсегда утвердилась либеральная экономика, чтобы народы нашей великой Родины жили богато и счастливо. Я же не идиот, — улыбнулся президент, внезапно обозначив на относительно моложавом лице синие мешки под глазами. Никита вдруг почти физически ощутил, как президенту хочется… выпить. Каким-то образом он сканировал мысли президента. Тому (до судорог души) хотелось принять рюмку охлажденного “Absolut Currant”, закусить бутербродом с черной икрой, а потом (l o ng drink) до ужина не расставаться с большим стаканом виски со льдом, — прекрасно понимаю, что то, что происходит на вашем макете, каким-то образом связано с тем, что происходит в России. Мы следили за вами сразу с двух — нашего и американского — военных спутников. Совпадение стопроцентное. Тайфуны, смерчи, катастрофы, захваты заложников — на макете и в жизни все это происходит практически одновременно. Если быть точным, на макете — с опережением в две минуты. Согласитесь, этого недостаточно, чтобы своевременно реагировать, принимать эффективные решения. Поэтому ваша задача, — повернулся к отцу, — проста и сложна одновременно. Если справитесь, я вам дам… миллион долларов… в коробке из-под ксерокса, представлю к званию “Герой России”. Надо сделать так, чтобы события на макете опережали то, что происходит в реальности не на две минуты, как сейчас, а, по крайней мере, на несколько часов. Тогда мы сможем не только предвидеть будущее, но и корректировать его. Отныне вы — руководитель этой конторы. Можете ни в чем себе не отказывать. Все ресурсы, пока еще имеющиеся в распоряжении государства, к вашим услугам. Если вы скажете, что вам нужен… лед с Южного полюса, мох со дна Тихого океана, мы немедленно отправим в Антарктиду военный самолет, опустим в Марианскую впадину подводную лодку. Хватит, — с презрением посмотрел на Савву, — бессмысленных и вредных экспериментов. Никакой Великой Антиглобалистской революции не будет. Свобода, демократия и рыночная экономика будут определять судьбу человечества в новом тысячелетии. Краеугольные камни христианской цивилизации никому не расшатать, не вытащить. Они вмурованы в гены Европы и белой Америки, а на их долю пока приходится три четверти мирового производства. Будущее за тем, за кем сила. А сила сегодня за ними. Все беды России заключались в ее нежелании войти в mainstream мировой истории. Современный мир — витрина достижений человечества, в том числе и в области социального строительства. Все лучшее на виду. Оно, можно сказать, лежит на тарелке, а мы ходим мимо, воротим нос, стряпаем что-то свое — вонючее и непотребное. Пора с этим покончить. Начинать будем сверху, потому что единственное, что чтут и боготворят в России — это власть. Надеюсь, инерция холуйства позволит мне динамично реформировать страну в истинно либеральном духе, ввести эту медленную, лохматую и мутную реку в быстрый и чистый mainstream западной цивилизации. Более того, — продолжил президент, — ради вас, точнее, ради ваших будущих успехов, я согласен простить его, — указал на Савву, — и… — посмотрел на Никиту, — его тоже. Хотя… — рассмеялся президент, — его вроде бы не за что прощать? Или так не бывает? Ладно, я дарую ему опережающее прощение. То, что до сегодняшнего дня именовалось Фондом “Национальная идея” я, естественно, упраздняю. Указ будет подписан уже сегодня. Это же полный бред болтать о какой-то национальной идее в эпоху компьютерной революции и глобальной экономики! Имущественные, организационные и технические вопросы, связанные с изменением статуса фонда, решим по справедловсти. Так что, — посмотрел на Савву, — можешь рассчитывать на хороший отступняк. Фонд отныне будет называться… да хотя бы “Русский глобус”. Пусть, как хотят, так и понимают. Все свободны, — объявил президент, — кроме, естественно, вас, — пригласил отца присесть напротив него в кожаное кресло у низкого столика. — Организуйте нам… — повернулся к охранникам, — по рюмке “Абсолюта”, икорку на закусь, ну и… по стаканчику виски. Мы начинаем большое и важное для страны дело. Пора вам, уважаемый, — обратился отцу, — переходить к благородным напиткам, не все же шататься по Кутузовскому проспекту с дрянным пивом».
