— Будь осторожнее, играя с другими детьми, — говорила
бабуля. — Они выглядят так же, как ты, но они другие. Они не могут, как ты,
восстановиться сами. Пойми это. Людям нельзя видеть, что ты другая. Если они
узнают, какая ты, то заберут тебя у меня и у мамы. Никогда и никому не доверяй,
какими бы приятными ни казались тебе люди.
Предупреждение бабушки Келли запомнила на всю жизнь и сейчас
могла повторить слово в слово. Закинув рюкзак за плечо, она поднялась по
металлической лестнице. Выйдя на поверхность, Келли перебежала улицу и
направилась к ночному магазинчику на углу.
Нужно купить туалетную бумагу, упаковку пирожков, бутылку
лимонада и, наконец, букет цветов. Расплатившись, Келли стала укладывать покупки
в пакет. Продавец смотрел на нее с неподдельным интересом.
— Ты нарочно нарядилась в непослушную ученицу католической
школы или это твой повседневный наряд? — саркастически спросил он.
— Не твое дело, придурок, — ответила Келли, рывком подняла
пакет и направилась к выходу.
У нее было еще одно дело, которое хотелось сделать до
возвращения домой.
Окруженное со всех сторон бизнес-центрами и жилыми домами,
кладбище «Тихий приют» было заложено в 1830-х годах. Железные ворота,
металлические шипы на ограде, а за ними — тихие лужайки, старые деревья и
стертые временем памятники. Ворота были прочно заперты толстой цепью.
Удостоверившись, что на нее никто не смотрит, Келли
подпрыгнула, подтянулась, а потом спрыгнула на траву уже с другой стороны
стены.
Ей всегда нравился «Тихий приют», расположенный вдали от
грязи и шума города. С птицами, белками и старыми дубами, он напоминал ей
прекрасный летний парк, а не кладбище.
Келли тихо прошла мимо надгробных камней к могилам бабушки и
дедушки, сплошь покрытыми алыми листьями боярышника. Гранитный памятник был в
виде двух сердец, которые соединялись спускающимся голубем.
Хотя памятник стоял уже более двадцати лет, надписи на нем
были совершенно четкими: Сирил Монтур, 1925-1988. Надпись с другой стороны была
совсем недавняя: Сина Остерберг Монтур, 1931-2006.
— Привет, бабушка, привет, дедушка. Я принесла вам цветы, —
сказала Келли, вынимая из вазы высохшие стебли и ставя туда новый букет.
Собрав несколько листьев с могилы бабушки, Келли
почувствовала знакомый аромат ветра. И вдруг обернулась к большому памятнику в
форме плачущего ангела.
— Почему ты тут? И кто с тобой? — спросила она.
Тень отделилась от одного из крыльев ангела и вступила в
тусклый свет, падающий с улицы.
— Не бойся, — сказал Питер ван Хельсинг, делая шаг к Келли.
— Я здесь один.
— Как-то странно! — выкрикнула она. — Ладно, ты нашел меня в
клубе, но как ты узнал, что я буду здесь?
— Не знаю, что ответить, — сказал он извиняющимся тоном и
пожал плечами. — Ты была так огорчена вчера вечером, что я не успел ничего
объяснить. Я беспокоюсь за тебя, Келли Монтур.
— Это забавно. Сначала ты хотел убить меня. — Она помолчала.
— Подожди, но я никогда не называла тебе свою фамилию!
— Я многое знаю о тебе и о твоей семье, Келли.
— Почему я должна верить тому, что ты говоришь?
— Я понимаю, у тебя есть причины не доверять мне. Но может
быть, ты поверишь своим глазам? — Питер расстегнул куртку и достал из кармана
старую фотографию. — Я вытащил ее из документов отца. Если он узнает, что я
взял ее, то мало не покажется. Это снимок твоей бабушки с моим отцом и его
протеже, Иком Грейнджером.
Келли ошеломленно смотрела на снимок, который протягивал
Питер. Бабушка на фотографии была еще совсем молодой, такой Келли ее не
помнила, но никакого сомнения быть не могло — это бабушкина улыбка и бабушкины
светящиеся глаза. Бабушка стояла между высоким красивым человеком, очень
похожим на Питера, и мужчиной, в котором Келли узнала того старшего охотника за
вампирами, которого поджарила в парке.
— Когда это снято?
— Лет тридцать тому назад, — ответил Питер. — Примерно тогда
отец принял Институт у моего деда.
— Я ничего не понимаю, — озадаченно сказала Келли. — Что
общего у моей бабушки с твоим отцом?
— Ты не видишь? Она была одной из тех, кого обучали для
охоты на вампиров. Отец говорил, что Сина была одной из лучших.
— Неправда! — громко воскликнула Келли, отталкивая снимок. —
Держу пари, это монтаж. Вы сумасшедшие! Бабушка никогда не была охотником на
вампиров!
— Твоя бабушка была ведьмой, Келли, — твердо сказал Питер,
схватив ее за запястья. — Она была белой ведьмой, которая использовала свои
способности, чтобы бороться со злом, но тем не менее она была ведьмой. А что
еще важнее, она была человеком. Как и твоя мать.
— Я больше не собираюсь слушать эту чушь! — резко оборвала
Келли, вскидывая рюкзак. — Ты просто чокнулся! Оставь меня!
— Нет! Я не отпущу тебя, пока ты не дослушаешь! — сказал
Питер.
Келли легко могла вырваться на свободу, но не сделала этого.
Она посмотрела на Питера. Заглянув в его глаза, она увидела в них свое
отражение.
— Зачем тебе это? — спросила она.
— Я хочу помочь тебе.
Келли горько рассмеялась.
— И с каких пор ван Хельсинг хочет помочь вампирам?
— А ты не вампир, Келли. Вампир никогда не вступил бы в бой
с крысой, чтобы спасти человека. И вампиры не едят обычную еду. Сколько времени
ты уже пытаешься приспособиться? — Он указал на пакет с продуктами.
Сначала Келли хотела признаться Питеру, что она лгала всю
свою жизнь. С того самого дня, как упала на детской площадке и бабушка вдолбила
ей, что она не должна никому говорить правду о себе. Но вместо этого сказала:
— Почти два года.
После смерти бабушки она вообще боялась говорить с кем-либо.
— Еда для мамы, не для меня. Бабушка начала отучать меня от
твердой пищи после того, как узнала о том, что у нее рак.
Келли схватила его за руку.
— Я все время лгу, Питер, я очень устала от лжи.
— Хватит жить во лжи, Келли. Пойдем со мной в Институт. Я
обещаю, что о твоей матери позаботятся. Тебе больше не придется постоянно
думать о ней.
— Ты хочешь, чтобы я стала одним из Хельсингов? — Келли была
потрясена. — Да я никогда не смогу убить вампира!
— Ты — полукровка, Келли, но полукровка необычная. Как ты
думаешь, сколько ты сможешь скрывать правду в академии Батори? Они ведь рано
или поздно все выяснят.
— Откуда ты знаешь про школу? — задохнулась Келли.
Питер улыбнулся.
— Я же вижу твою форму. Мой предок сжег самую первую школу
дотла. Пожалуйста, пойдем со мной.
