Однако, вы пришли ко мне, и, стало быть, вы согласны принять мою помощь? Так ли я понимаю это?
— Да.
— В таком случае, вы должны будете рассказать мне, что беспокоит вас, хотя бы в самых общих чертах. Вы согласны, что просьба моя уместна?
— Да, конечно — Скажите мне, вам будет легче начать говорить самой или вы хотите, чтобы я задавала вам вопросы? Подумайте. В этом нет никакой разницы для меня, но вы не должны испытывать неловкости или дискомфорта.
— Я думаю, что смогу говорить сама. По крайней мере, сначала.
— Тогда, пожалуйста, расслабьтесь, постарайтесь принять ту позу, в которой вам будет наиболее удобно. Вы можете пересесть на диван, или даже прилечь.
— Нет, мне вполне удобно здесь.
— Отлично. Тогда, вы можете начинать, и прошу вас, не задумывайтесь над тем, как построены ваши фразы, последовательны ли они, удачно ли подобраны слова. Вы можете говорить и о том, что вдруг возникает у вас в голове, даже если эта мысль, покажется вам, не имеющей отношения к тому, о чем вы хотите мне рассказать. Не отвлекайтесь на то, чтобы попускать ее или анализировать, говорите, это тоже может оказаться важным для меня. Случайных мыслей у нас практически не бывает — Голос Кассандры необычен сам по себе, но сейчас он звучит еще чуднее. Слова льются медленно, плавно, неразрывно, она не делает между ними ни малейшей паузы, словно плетет невидимое искусное кружево. Но речь ее не монотонна, начало фразы звучит несколько выше и чуть быстрее, чем ее конец, к концу она заметно снижает темп, и ощутимо понижает голос — фраза закончена, но тут же плавно вытекает новая только чуть быстрее и чуть выше, чтобы завершится также. Странная эта манера сначала смущает меня, но очень быстро я привыкаю к ней, а Кассандра все говорит и говорит, словно не от меня только что просила она рассказа о моих проблемах. Полностью поглощенная плавным течением ее речи, я пропускаю момент, когда она умудряется каким-то образом включить свой серебристый телевизор, но его экран вдруг начинает светиться. Однако вместо обычных телевизионных кадров на бледно голубом фоне экране появляется совсем другая картинка. Неширокая полоска насыщенного голубого цвета, неспешно закручивается в воронку. Процесс этот бесконечен.
Полоска все тянется и тянется откуда-то из-за границы мерцающего экрана, как змея, сворачивается в кольца, которые, сокращаясь, виток, за витком, убегают вглубь, сливаясь в единую точку. Постепенно мне начинает казаться, что это вовсе и не точка, а крохотная, и не черная, как принято говорить обычно, а темно — темно синяя дыра, в которой исчезают километры голубой ленты. Меня вдруг очень занимает вопрос, куда ведет этот ход, величиной менее иголочного ушка, и я почти уверена, что именно он — то и есть, окно между этим и тем мирами, которое изредка кто-то забывает закрыть, а кто-то отставляет открытым специально.
Время окончательно перестает существовать для меня.
Справедливости ради, следует все же отметить, что оно и ранее пыталось ускользать из сферы моего внимания, и выбрасывало некоторые противоестественные фокусы: то, замедляя свой ход вопреки всем материальным законам, то, напротив, припуская галопом как самая горячая и необузданная лошадка.
Порой мне даже казалось, что это не оно, а я против элементарного человеческого порядка выпадаю из мерного, невозмутимого течения вечности.
Но все это было ничто.
Цветочки и легкие розыгрыши, по сравнению с тем, что испытываю я, когда вдруг снова начинаю осознавать себя посетительницей странной женщины — Кассандры, рожденной явно по ошибке, лет на сто позже положенного ей времени.
«Она, наверное, потому с таким упорством создает вокруг себя атмосферу не только настоящего, но и будущего при помощи своих супер — авангардных штучек, чтобы никто не заподозрил подвоха» — внезапно приходит первая мысль в мою совершенно пустую голову.
И неожиданной мысли этой, надо полагать, там теперь очень одиноко, потому что более ничего в моей голове нет.
Однако память цела, от нее отщипнули только одни фрагмент, запечатлевший нечто, что происходило со мной, после того как на экране телевизора начала плавно струиться гибкая голубая лента, плавно закручиваясь в спираль.
Но сколько времени длилось это завораживающее вращение — час, два, сутки?…
За окном белой комнаты — прозрачные сумерки.
Но не понять: то ли ранний вечер опускается на землю, то ли занимается поздний еще рассвет?
И вообще — сколько раз сгущались сумерки за этим окном, пока меня удерживало в своих объятиях уютное белое кресло?
Кассандра, по — прежнему, сидит напротив меня.
Сжатые кулачки точеных рук подпирают узкий красиво очерченный подбородок.
Глаза широко раскрыты.
И только теперь, хотя в белой комнате царит полумрак, замечаю я их неземную темную синь холодных лесных омутов.
Уставлены они прямо на меня.
Экран телевизора мертв.
Похоже, что и Кассандра, вместе со мной выпадала из времени, потому что теперь, глаза ее не замечают меня, и она не сразу понимает, что я очнулась окончательно.
Потом, в распахнутых ее глазах — омутах что-то меняется, они, словно теряют свою яркость, и я, как и в начале знакомства, вижу перед собой вполне обычные синие глаза, цвет которых в полумраке уже не очень — то и различим.
Зато в них появляется выражение осмысленности. Она снова видит меня, и спешит первой начать разговор.
— Как вы себя чувствуете?
— Как? — ее вопрос застает меня врасплох, потому что я не чувствую себя никак. У меня ничего не болит. Не кружится голова, к тому же в ней, как я уже говорила, очень мало мыслей и все они какие-то случайные. Я ничего не хочу, мне даже не хочется встать и размять тело. Я не ощущаю никакого дискомфорта, но и приятных ощущений, я тоже не испытываю. Продолжать перечень того, что со мной « не происходит» можно еще очень долго, но я ограничиваюсь коротким:
— Нормально.
— Слава Богу! Честно говоря, я повела себя непростительно, безоглядно устремившись за вами, и сама утратила чувство реальности.
— Но разве гипнотизер, не выводит своего пациента из гипнотического состояния?
— Гипнотизер? Не знаю точно, но по-моему, вы правы, — выводит. А вам показалось, что я гипнотизировала вас?
— Да. Но это ведь известный прием: метроном или спираль, или еще что-то ритмичное, отвлекающее внимание.
— Не внимание, а сознание, если уж быть точным. В этой части да — приемы довольно однообразны, хотя есть и более жесткие способы. Но вот дальнейшее… вы я вижу, неплохо осведомлены в этих вопросах. Тогда скажите, с какой же целью я гипнотизировала вас?
— Чтобы проникнуть в подсознание.
— И там…?
