На следующий день Мартин Вэнн принес Роберту Эллиоту свои извинения вкупе с внушительным чеком.
История забылась.
К тому же дебош вполне укладывался в рамки привычного образа До-До.
Чего никак не скажешь о ее неожиданном приступе раскаяния.
Сопровождаемый завистливыми взглядами коллег, Боб занял предложенное место, еще не слишком понимая природу происходящего.
До-До старательно изображала великосветскую даму, с детства обученную хорошим манерам и науке непринужденного общения. Несколько позже, однако, все стало на свои места.
Загадочный поступок примадонны получил объяснение.
— Послушай, Бобби! — До-До близко придвинулась к Эллиоту, обдав приторным ароматом духов, носящих ее имя. — Вы, репортеры, великие проныры. Наверняка ты уже разнюхал все про всех на этом паршивом суденышке.
— Кто конкретно тебя интересует, дорогуша? Высокая грудь Долли, искусно к тому же приподнятая открытым корсажем, почти лежала на его плече.
— Я знала, Бобби, что ты не станешь ломаться! Можешь не сомневаться, До-До не забывает услуг. Чертовски не люблю занозы. Те, что застревают в мозгах. Понимаешь, о чем я?
— Пытаешься что-то вспомнить?
— В самую точку! Могу поклясться, что видела эту физиономию прежде. Но никак не могу вспомнить где. Вчерашнюю ночь — представляешь, до чего дошло?! — я не сомкнула глаз. Чертовски меня это бесит.
— Нет ничего проще, детка! Шепни мне на ушко, за каким столиком сейчас эта физиономия, и считай, что дело сделано. Я быстро наведу справки.
— Ты правильный парень, Бобби. С чего это я накинулась на тебя в «Helena»?
14 апреля 2002 года
22 часа 50 минут
Десятки людей в разных концах планеты откликнулись на просьбу бывших коллег.
Информация продолжала поступать, но в ней не содержалось ничего существенного.
Обыск кают был закончен десятью минутами раньше. Он не дал результатов. Обычный багаж состоятельных, привыкших к комфорту людей.
Ничего примечательного.
Тем более — предосудительного.
— Вы составили список, Полина? Она молча протянула листок.
— Вот так, значит? Ну-ка, посмотрим — на всякий случай! — что прихватил в дорогу номер первый? Так… Нет. Пусто-пусто. Увы! Хотя…
— Что такое?
— Многовато таблеток…
— Что за таблетки?
— Даже не наркотики — транквилизаторы, снотворные, противосудорожные… У нее, вероятно, проблемы со здоровьем. Только и всего.
— Может, все же цветок?
— И еще — озарение. Вы не забыли про озарение, Полли? Любите японскую кухню?
— Что, простите? Японскую кухню? К чему это вы?
— К тому, чтобы пригласить вас в одно милое заведение. Лучшего суши я не ел даже в Токио. Любите суши?
— Суши-бар уже закрыт.
При чем здесь суши-бар? Я приглашаю вас в настоящий японский ресторан. В Нью-Йорке, на пересечении… Впрочем, не важно. Ехать все равно придется на такси. Что вы так смотрите? Не бойтесь, это не бред. Просто я подумал, что все наши страхи, возможно, не стоят выеденного яйца. Какому-то предсказателю привиделись какие-то женщины… Может, мы сошли с ума? Массовое помешательство — такое ведь случается, правда?
— Этот предсказатель, между прочим, в шестнадцатом веке назвал Гитлера — Гитлером, а Сталина — кровавым герцогом, спустившимся с гор.
— Знаю. Алекс часто приводит этот довод. И знаете, я не поленился, сам почитал кое-что из Нострадамуса.
— И что же?
— Многое сходится. Но вот что занимательно — иногда он бывает потрясающе точен и — что главное! — говорит совершенно определенно. О том же Гитлере, к примеру. Вплоть до того, что прямо упоминает знаменитый план «Барбаросса». Более того — его провал. Иногда, напротив, тонет в собственной многозначительности. Сплошные полунамеки, трактовать которые можно до бесконечности. Так вот, исследователи вроде нашего Алекса занимаются в основном намеками. Знаете, чем, как правило, оборачиваются их праведные труды?
— Чем же?
— Подбором подходящих событий из современной истории. По большей части — относительно подходящих. Так-то, дорогая леди.
— И тем не менее две женщины — именно две, а не четыре или пять — все же обнаружились. И время, кстати, мы тоже опередили…
— Тем более можно почивать на лаврах. Гнев богов нам уже не грозит.
— Погодите, как у него дословно?
Сколько угодно. Помню как «Отче наш». «… Два безумца вознамерятся спорить с богами. Три скорбящие женщины. Одна несет погибель. Гнев богов остановит тот, кто сумеет опередить время. Обреченных спасет озарение свыше. Возможно также — они отыщут цветок». Всё.
— Нет, не всё. С чего, собственно, это взялось: опередить время — значит раньше отправиться в плавание?
— Ну-у, исторически сложилось. Тони решил строить корабль раньше…
— Вот именно, что Тони решил. У Нострадамуса другая последовательность! Смотрите. Сначала безумцы спорят с богами. Потом появляются три женщины. Иными словами — смертельная опасность. И лишь потом — возможность остановить гнев… Разве она связана с днем отплытия? Безумцы уже бросили вызов! И женщины появились возле них. Понимаете?
— Кажется, да.
— Как еще можно опередить время? Как, Стив?!
— Опередить время? Который час?
— Одиннадцать ровно. Боже правый! Осталось сорок минут.
— Осталось, говорите… Вот именно! Это же так просто!
14 апреля 2002 года
23 часа 03 минуты
41° 43' северной широты, 49° 56' западной долготы.
Капитан О'Нил еще раз сверил данные. Те, что показывали его приборы. С теми, что были в бумагах Чарли Адамсона.
Никаких сомнений — он пришел в это место. В это самое. И значит, внизу, на глубине двенадцати с половиной тысячи футов, покоится другой «Титаник».
Майкл снял фуражку и перекрестился.
Водрузить ее обратно он не успел. Входная дверь распахнулась, едва не слетев с петель. Вид у Стивена Мура был такой, что капитан О'Нил не стал задавать вопросов.
— Вы должны остановить судно, Майкл.
— Я как раз собирался…
— Нет, Майкл, вы должны остановить его резко. Так резко, будто мы действительно наскочили на айсберг. Или сели на мель, я не знаю. Это возможно?
— Возможно, сэр, но без крайней необходимости…
— Крайняя необходимость, Майкл! Более чем крайняя необходимость! И как можно скорее, счет идет на минуты.
