И что-то еще делал в это летнее интермеццо. А потом, в конце августа, уехал с одной девочкой на море. Но моя личная жизнь, думаю, вас не интересует абсолютно.
Потому ее и не буду описывать я.
И БЛЯДСКИЕ ПРЕПОДАВАТЕЛИ
Приехал я в сентябре, на две недели позже начала занятий. Пенис весь институт уже обегал, как говорили, в поисках меня. Начался третий год обучения. Нельзя сказать, что второй — был годом обучения, но так это называется официально «3-й год обучения».
С него я и начинаю.
3-й год обучения
Прежде всего меня убил Юстинов, сказав, что он и Ирка женятся. Я сел на лестницу из кафеля и долго не вставал. Я не мог встать. Тут же появилась Ирка, порхая, и сказала:
— Санечка, а Андрюшенька на мне женится.
— Да вы что, Ир, сдурели, что ли, — сказал я несколько прямовато, — или дурачите меня?
— Абсолютно серьезно, — сказал Юстинов, — клянусь тебе. Я сам не верил до последнего дня.
Мои глаза выражали ненормальное удивление, и невеста сразу стала объяснять:
— Они с Никитой сидели в ЦДЛ и пили, очень сильно, и Юстинов по пьянке сказал, что вот возьмет и на мне женится. Никита сказал, что замазывает на пятидесятник, что Юстинов со мной даже до загса не дойдет, не говоря о том, что подаст заявление. И они поспорили.
Юстинов улыбался.
— Ну и что?
— Юстинову хочется страшно выиграть пятьдесят рублей…
— И дальше?
— И мы уже три недели, как подали заявление.
Я опять сел на кафельную лестницу, с которой только что поднялся.
— Осталась одна неделя. — Ирка сияла.
— Ты где ж так долго был, Саш? Ирка хотела тебя в свидетели, а теперь пришлось взять другого, боялись, что ты не вернешься.
— На море. — Свидетели, заявление — все это похоже на дурной сон, то ли на шутку вампира-изобретателя. Я не мог поверить до конца. — Да вы дурите меня. — Я смотрю на них по очереди на каждого и на двух, вместе взятых.
— Ну, мне еще этого делать не хватало! — Юстинов оскорбился.
Это мне откровенно понравилось… (Как время течет!..)
— Саш, ты представляешь, — верещала Ирка, — никто бы никогда в жизни не поверил, что Юстинов женится на мне, ни один человек, ни в какие времена!
— Ир, а чего ты радуешься, если он на тебе из-за полтинника женится, чтобы у Никиты выиграть, — пошутил я.
— Так это уже в нашу семью будет… Личико у Ирки сияет, как у игривого лисенка.
— К тому же, Саш, тут другой резон, — говорит Юстинов. — Ирке это тоже выгодно: во-первых, эти пятьдесят рублей она получит все на колготы, я ей отдам, во-вторых, я обещал ей, что одену с ног до головы, и, в-третьих, к тому же она избавится от своих родителей. А родители у нее полное говно. Да, Ира?
— Да, Андрюшенька! Все, что хочешь до загса.
— Так что, Саш, ты не думай, что Ирка такая простая штучка, она ничего не делает без выгоды для себя.
Я смотрю на Ирку с улыбкой, уж я-то знаю, какая она, даже то, чего никто не знает… И не узнает никогда.
— Так что, Саш, ты приглашаешься на свадьбу! Почетным гостем, можно сказать, будешь, первый человек с Иркиной стороны, она любит тебя как родного, даже больше меня. Надеюсь, вы еще не успели перепихнуться… А, Ира?
— Нет, Андрюшенька, я хотела, но он отказался.
Мы смеемся. Я все еще не верю, а он уже вручает мне приглашение, где написано, что свадьба состоится в Каминном зале ЦДРИ, что рядом в переулке с рестораном «Берлин», напротив зада «Детского мира».
Я читаю и в этот момент верю, что Ирка, моя Ирка, плод моих стараний, усилий и забот, действительно женится.
— И, Саш, тебе спасибо за пять пачек «Овулена», что ты Ирке подарил тогда. — (Я ей сделал подарок за зачет по английскому языку.) — Месяца через два опять понадобится. Так что с тебя никаких подарков на свадьбу не надо, кроме ста пачек «Овулена». — (Ты, я вижу, неплохо по… собираешься, говорю я про себя.) — Ирка по своим гинекологам уже соскучилась, забыла, когда их видела.
— Всю жизнь бы не видела, — смеется Ирка, — спасибо, Санечка, — и целует меня.
Я чуть не спрашиваю: а как же Лилька Уланова и основы обучения элементарным навыкам лесбоса… Но вовремя останавливаюсь. Юстинов говорит:
— А сейчас — все пить, пива, и гулять до утра. А Ирке можно только пирожное… Да, Ирочка?
— Да, Андрюшенька!
Прямо современная идиллия. (Вот она нынче какая.)
Даже смотрят друг другу в глаза, чтоб мои провалились глаза, если этого не вижу я. Юстинов хвастается:
— Она теперь шелковая будет. Пока не выйдет замуж за меня.
А Ирка так тихо-тихо добавляет:
— Зато потом начнется… — и выдыхает, чуть дыша.
Я смеюсь, Юстинов этого не слышал, кажется.
Каждый учебный год в этом институте у меня начинается с пивной.
Мы отправляемся пить пиво и говорить, где кто провел лето. Которое теперь будет только в следующем году. (Эх, если бы я знал, какое то будет лето…)
Оказалось, что они с Юстиновым были в Коктебеле, в Доме творчества, куда его папа достал им путевки. Там же были и Сашка с Никитой, и вся компания Юстинова приезжала, Машка Куркова и другие фарцовщики, с кем он крутит дела.
— В общем, весело было! — говорит Ирка.
— А про Сашку с Никитой я тебе вообще гениальную историю расскажу. Они соревновались в очень интересном виде спорта: кто больше трипперов подхватит. До этого лета у них было поровну, но на данном этапе Никита вышел резко вперед: у него уже их тринадцать, вернее, тринадцатый, а у Сашки только девять. Он остепенился, все время с Оленькой проводит Даличевой.
Саша достаточно отставал, как я понял, но, исходя из этого особого вида спорта, явно не переживал. Юстинову это нравилось:
— Так что Никита у нас — рекордсмен нынче! Победитель по трипперам!
— Где это он их умудряется подхватывать столько? — спрашиваю, наверно, наивно я. Очевидно — все в том же неглубоком месте.
— Да, он ложится на кого попало. К тому же водку жрет, когда лечится, выходит, новый еще не залечил, как старый опять начинается.
— Так он же наградил вокруг себя, наверно?
— Тысячи. А он их предупреждает: я, говорит, трипперный, а они все равно не верят и ложатся.
— Вот Андрюшенька у меня не такой, — говорит Ирка, отхлебывая из его кружки большими глотками пиво. — Правда, Андрюшенька? У тебя же не было ни одного триппера, а?
— Ир, не задавай глупые вопросы.
— Ну скажи, сколько у тебя было?
