— Все равно нужно провести курс уколов — профилактически, сказала Ангелина. Она лично будет лечить тебя.
— Я счастлив. Спасибо за помощь, о себе я позабочусь сам.
Она зарыдала в голос:
— Изувечь меня, Алешенька, изувечь, только не бросай. Я же не хотела…
— Хватит, — сказал я. — Вытри лицо и езжай домой заниматься. Сейчас же!
— Ты мне позвонишь?
— Все, что ее волновало. Ее даже не волновало и никак не трогало — за что ей-то все это!
Я задумался.
— А ты пойдешь к врачу? — спрашивает Лита.
— Нет, буду носить в себе всю жизнь — на память о тебе!
Она улыбнулась сквозь катящиеся слезы:
— Ты пойдешь к своему папе?
— Только в твоей голове могла возникнуть такая умная идея.
Я поворачиваюсь и иду сдавать зачет. У меня сейчас в голове спокойно и хорошо — как раз состояние для зачета.
Каким-то чудом я его сдаю, преподавательница видит, что я не в совсем обычном состоянии, и не сводит со мной счетов.
Я выхожу из здания. Солнце стоит высоко в небе и согревает жаром всех, кроме меня, — мне холодно. Я иду и считаю: суббота — не в счет, воскресенье, понедельник, вторник — сегодня третий день. Завтра все начнется. Мне кажется, что у меня уже все горит и жжет в паху. Или мне кажется, что все кажется? Хотя телу холодно и знобит.
Я выбегаю на улицу и как безумный хватаю такси.
— На Котельническую набережную! — бросаю я.
Венерологический диспансер находится рядом с кинотеатром «Иллюзион». Хорошее сочетание.
Одни иллюзии. Адам Алмазов был подарком Аллаха грешной земле. Адам был чеченец. Гордая, драчливая, маленькая нация. Со своим кодексом чести. Адам был «московским чеченцем», цивилизованным, ворвавшимся в Москву по медицинской прописке, потому как в столице никто не хотел лечить «сифоны» и «триппера». Спустя пять лет он стал заведующим диспансером, у него была голова на плечах. Хотя там, по-моему, всего было три врача. И никакой конкуренции. Все хотели быть хирургами или гинекологами. Но не урологами и венерологами. Маленький, коротенький, вечно куда-то спешащий, суетящийся, он делал — там — большие деньги.
Венерические пациенты почему-то считали, что нужно платить венерологическим врачам, чтобы их не ставили «на учет». Поэтому шли не в свои диспансеры, не в районные. Хотя кто бы проверял этот «учет»? Кто мог разобраться в этом всеобщем больном бардаке. Какой здоровый?
Когда-то мы гуляли и пили вместе — он был родственником пары моих подруг, сестричек Заргановых. О, эта двойка достойна пера Перова: Зося и Зара.
У них все начиналось на «З». Пошли мне Бог слова. Давно это было, гулянки с Адамом. Когда-то, тогда, он предлагал и моему брату работу, но будущий министр здравоохранения не мог опуститься до венерологического диспансера.
Адам Алмазов в белом халате сам вышел из кабинета встречать меня у двери, которую я пнул, открыв ногой. Я панически боялся прикасаться к чему бы то ни было в этих сифилитических заведениях.
— А, салам алейкум, — шутливо сказал он.
— Ва-алейкум ас-салам!
— Мой юный друг, надеюсь, радость увидеть старого товарища привела тебя в это, находящееся в самом нижнем и самом падшем кругу ада, место?!
Для чеченца у него неплохо был подвешен язык.
Мы обнялись и три раза коснулись щекой щеки. Таков обычай.
— Как жизнь, Адам?
— Разве это жизнь — одно заболевание! Ты первый здоровый, кто пришел навестить меня сюда.
Несмотря на трагичность ситуации, я невольно улыбнулся. Его такие же маленькие глазки, как и он сам, отметили это про себя.
— Как сестрички? — спросил он.
— Они не навещали тебя здесь?
— Что ты, им вообще нельзя иметь половых отношений до замужества.
Да, да, подумал я, они свято выполняют предписание Аллаха.
— Не знаю, у них теперь свой «детский сад», у меня свой — институт. «Малина» распалась. Они теперь в «секрете», кажется, с англичанином дружат.
— А хорошо гуляли тогда! Они меня мастерски раскручивали. Но как! А где твой брат?
— На «скорой помощи» и на полставки участковым терапевтом.
— До сих пор? Ему надо голову чуть-чуть подстричь. Тут он как-то на твою бывшую пассию накололся, так я лечил его потом. Бесплатно.
— Как звали?
— Верка, кажется.
— Не возжелай девушку ближнего своего. Верка королева блядей была. Она и ко мне в кровать необычайным образом забралась. Пятьдесят минут спустя после того, как стояла в подъезде, незнакомка, с каким-то парнем.
— Стройная фигура, спортивные ноги. Я и ее потом лечил.
— Странно, брат мне не рассказывал об этом «семейном» эпизоде. Постеснялся, видимо.
— С таким «станком» и ногами, видимо, хорошо исполняла…
— Королевой «фака» была. Шесть раз за ночь, семь, восемь — пожалуйста!
— Ну да?!
— Я худел на глазах…
— Я помню, ты был стройный и поджарый.
— А сейчас?
— Еще лучше! Кажется, вечность назад это было. А всего год прошел.
Я задумался. Он сел, вскочил из кресла, опять сел и сказал:
— Что привело тебя ко мне, кроме любви?
— Адам, я был с девушкой… — Я запнулся, мне было дико стыдно, не зная, как сказать, что она заражена гонореей.
— Тебе понравилось? Хочешь мне рассказать, как это было? Или показать?! Ты помнишь, как эта пара вытворяла на диване, которую мы напоили? А потом все сгрудились и смотрели, сдергивая одеяло.
— Девушка Марина, была близкая подруга Веры. У нее была одна специфическая особенность: она никому не могла отказать!
— Она у меня никогда не лечилась! — сказал Адам, и мы рассмеялись.
«Плакать буду», — подумал я.
— И что с девушкой? — серьезно спросил он.
— С ней произошел неприятный случай, в результате которого ее заразили венерическим заболеванием.
— Каким?
— Гонореей.
— Когда ты с ней был?
— В субботу. Но я не совсем, чтобы с нею был…
— Расстегивай свои красивые брюки.
— Адам, мне неудобно перед тобой… раздеваться.
— «Неудобно», когда из канала течет, потому что болит. Не болтай глупости. Живей, ты мне не платишь за визит! — Адам тщательно моет руки. — Все-таки ты сын врача.
Он смотрит головку члена, давит, жмет, мнет и говорит, что ничего нет. Пока.
— Адам, ты не дал мне договорить.
