— Спокойной ночи, — сказал я.
— Спасибо за вечер.
— И вам.
Она вошла в открывшийся лифт, не повернувшись на прощание.
Снег, словно дождавшись меня, повалил как из…
Вот «как из чего» — после водки — мне трудно придумать. А вам?
Таксист, возникший из ниоткуда, увидев шапку снега на моей голове и замерзшую позу, неожиданно (даже для себя) остановился.
— Растает голова-то, — сказал он.
— Не сахарная, не растает.
— Ну а куда ехать, еще помнишь?
— Вот туда и поедем, — согласился я, рассмешив его.
В субботу я появился с «достанными» цветами и новым токайским.
— Какие красивые красные розы — зимой. Спасибо, Алексей.
Я неловко кивнул.
— И все для Вики! — улыбнулась она.
Вике я подарил шоколадные печенья из Парижа. Девушкам я не дарю цветы.
В субботу были великолепные, нежные, выпеченные пироги: с мясом, с капустой, с рисом-яйцом и один — с вишневым вареньем.
— Специально для любителя и ценителя, — сказала знаменитая пекарша.
Я, наклоня голову, поцеловал пахнущую ванилью руку. Мне было приятно — внимание.
— Это напоминает мне мою молодость, когда мама, раз увидев, сказала: «Зоя, а почему б тебе с ним не встречаться, он умеет целовать руки».
Я улыбнулся притче.
— Поэтому, перефразируя свою маму, скажу: Вика, а почему бы тебе с ним не встречаться, не знаю, как тебе, но он умеет целовать руки маме!
Я рассмеялся. У нее было очень мягкое чувство юмора, без претенциозности. Обычно звезды…
— Мамуля, ты опять меня навязываешь Алексею.
— Что же делать, не будь пирогов, мы бы обе его увидели, как ветра в поле. И что бы мы делали — без него!
Вика смеется, заливается, я вместе с ней. Мы пьем итальянский мускатный ликер, который я тоже привез к столу.
— Скажите, а чем вы занимаетесь, Алексей? Так как мы встречаемся второй раз, я надеюсь, это не бестактно с моей стороны спросить?
— Ничем.
— Тоже интересное занятие!
Мы рассмеялись.
— Учусь в институте культуры.
— А это с чем едят, если не секрет?
— Я, честно сказать, и сам не знаю.
Знаменитая актриса рассмеялась от всей души.
— В вас есть завидное чувство искренности.
Она отрезала новый кусок только что выпеченного пирога и положила на белую с темно-синими цветами тарелку.
— Попробуйте вот этого.
И без связи с предыдущим спросила:
— А как вам моя дочь? — и посмотрела внимательно в глаза.
— Мамуля, его абсолютно не волнует твоя дочь, — сказала Вика.
— Значит, у него хороший вкус! Я рада. И у меня есть шансы…
Мы, не сдержавшись, рассмеялись: каким тоном это было сказано. Она, конечно, была великая актриса, даже в простой мизансцене.
— Я не встречал таких, как ваша дочь. В ней есть род, классицизм, воспитание, на редкость утонченные руки…
— Это от матери, — отмахнулась актриса и, сама не выдержав, мягко рассмеялась. — Я что-то сказала?..
— Что ты, мамуля, нам послышалось!
— Значит, вы одобряете, как я ее воспитала?!
— Да, и очень.
— А как вам ее профессия?
— Я сам всегда мечтал быть актером.
— Вы тоже?.. — с грустью сказала она.
— Кто не был молод…
— Я рада, что вы это рано осознали. Это уже талант, уже зрелость!
— Я поступал в Щукинское училище два раза, и сам Захава…
— И что же Захава?
— Не принял меня.
Она рассмеялась от души. Я спросил:
— А как ваши съемки, Виктория?
Она скривилась, как от кислого. Хотя лимон не ела.
— В этом доме не принято говорить о кино.
— А вот Викуле не нравится ее профессия — актриса.
— У меня нет твоего дара, мамуля, а быть посредственностью… Или посредственной актрисой… Уволь.
— Если бы ты была ею, я бы сама не дала тебе сниматься в кино. Да и в главных ролях бездарные актрисы не снимаются.
— Я твоя дочь, и в твоих глазах…
— Поверь, я самый строгий судья каждого твоего плана и монолога на экране. Актерская профессия — очень заманчивая каторга. Но посмотри, как Раневская, Пельцер, Пилявская до сих пор на сцене блистают. Не каждому дано, для этого нужен природный дар. Но некоторые помогают своему маленькому ростку пробиться и расцвести, имея лишь его. Каторжным, каждодневным трудом. Молодой Андрей Миронов, например, похоже, взошла звезда.
Я слушаю, не дыша, я обожал все, что связано с актерской профессией. Театром, кино…
— Мамуля, я думаю, Алеше скучны наши семейные разговоры и он…
— Наоборот, очень интересно!
Она взглянула на меня, как на предателя.
— Но кто-то должен продолжать мое имя на экране… — сказала актриса.
— Почему, мамуля?
— Мне не дали доиграть…
Воцарилось молчание. Я не понимал.
— А ты в себе топчешь этот росток и не даешь…
— Я устала, поэтому я пока выйду, а вы…
— Хорошо, хорошо, я перестаю. Пусть Алеша скажет свое мнение.
— Очень, очень вкусные пироги.
От неожиданности все рассмеялись, и спало нарастающее напряжение. Я не знал, что будет так смешно: я просто пытался перевести бронепоезд на другие пути.
Вика встала.
— Мамуля, мы пойдем с Алешей погуляем, если ты не против.
— Смотрите, Алеша, она с вами начала любить снег и зиму! Вы уникальный человек, ценитель вишневого варенья…
Вика загадочно улыбнулась и вышла.
— А варенье с чаем — когда возвратитесь? — задала она вопрос скорее сама себе. — Я подожду.
Вика вернулась в красивом лыжном костюме.
— Я не знал, что вы еще и лыжница!
— Она не катается на лыжах, это из загранки прислали, — сказала актриса.
— Мы будем играть в снежки, — сказала Вика, — и в нем тепло.
— Смотри, чтобы тебе не натерли лицо, у тебя завтра съемки, — сказала мамуля. — Кто-то должен в семье зарабатывать деньги!..
Мы выходим в замкнутый двор их дома. Знаменитого дома, потому что здесь живет ее мама. Мягкие снежинки пляшут какой-то полонез и падают с неба.
