врагам.
— Юджинии пока ни слова…
— Абсолютно, — сказал он, — это само собой разумеется. Я верю, что все будет хорошо.
Эта фраза-клише вырвалась у него помимо воли, он, естественно, не верил в сказки с хорошим концом. Они попрощались, не глядя друг на друга.
В первом баре он остановился ненадолго: выпив три водки за три минуты, он поехал дальше. Пока не нашел бар под настроение. В предыдущих повторялось то же — одна водка в минуту. В Америке пили ее не так, как в России: во-первых, американцы все разбавляли и «напрямую» пить не любили, или не могли, или не умели. Во-вторых… он уже забыл, что было во-вторых…
Бармен наливал порцию струйкой в большой стакан, полный льда, и через минуту обледеневшую водку лил в бокальную рюмку для мартини. Александр разбирался с ней за минуту.
— Сэр, желаете ли вы чем-нибудь запить? — спросил бармен.
Александр поморщился.
— Простите, сэр, я просто думал…
— Не надо думать… Думать — это болит, надо повторить. И себе!..
— Благодарю, сэр. Я только разведу, если вы не против.
Ему было все равно, даже бармены в этой стране не могли пить водку «напрямую».
Он чокнулся с барменом и опорожнил залпом содержимое в три больших глотка.
Воздух этой страны не оказался полезным для его бесценной Юджинии. Он начинал ощущать привкус недоброжелательства к…
— Где вы так научились, сэр? — спросил изум- ^ ленный бармен.
— Не в Америке. На других берегах, к которым возврата нет. Еще по одной.
— Слушаюсь, сэр.
Они чокнулись. Прошло две минуты, прежде чем Александр показал на бутылку: опять. К четырем часам он уже смутно соображал, что он тут делает, зачем он здесь и отчего на его тарелочке такое большое количество олив, которые он каждый раз вынимал колкой зубочисткой после того, как бармен, следуя традиции «сухого мартини», клал их на дно водки.
В душе, по крайней мере, перестало ныть, и все отдалилось в какую-то нереальную даль. Как будто он не присутствовал в своем теле, а находился вне его.
— Как ваше имя? — спросил он виночерпия.
— Юджин. А ваше, сэр?
— Очень хорошее имя, — сказал Александр и показал знаком на бутылку.
— Это ваша десятая, сэр. Без закуски.
Александр точно не помнил, сколько было в предыдущих барах.
— Я обычно запиваю водой…
— Согласен, сэр, но это не совсем…
— Наливайте! И себе…
Юджин оказался не настолько слаб, как ожидал патрон, и пока попадал струей водки в стакан со льдом.
— За ваше имя, — сказал Александр и с трудом поднял бокал. Водка не расплескалась, это был обнадеживающий знак — что его хватит на еще несколько. Выпив до конца, он надкусил оливку.
Теперь бармен угощал его, уже понимая и зная, что этого молодого человека ничего — сейчас — не остановит. Так зачем пытаться… Во многих американских барах есть определенная традиция: после трех выпивок четвертая наливается барменом — бесплатно. До двенадцатого напитка Александр не давал угощать себя, а угощал сам. Теперь он начинал сдаваться… — Сэр, я попробую, как и вы, напрямую, у
вас уж очень хорошо получается.
Они подняли бокалы для мартини. Не сказав ни слова, но посмотрев на содержимое, они выпили до дна. И только сейчас Александр почувствовал, что «прошел» уже бутылку водки и «распечатал» вторую. А при мысли, что ему нужно выйти в жару и сесть за руль…
Он бросил на стойку пару стодолларовых бумажек (за его имя) и стал искать ключи от машины. Найдя их, он силился сообразить, что с ними делать.
— Сэр, я не думаю, что это хорошая идея — вам садиться за руль, — тихо посетовал бармен.
— Все в порядке, — сказал Александр и начал падать.
Его успел подхватить проходящий официант и, отведя от стойки, посадить в кресло у стола. Юджин в мгновение оказался рядом со стаканом апельсинового сока.
— Где мои ключи? — спросил Александр.
— На столе, перед вами, — ответил бармен.
— Я поехал, — сказал он.
— Сэр…
— Я знаю, что это «нехорошая идея». Но я неплохо вожу машину. Иногда…
— На дорогах много полиции, вас посадят в тюрьму.
В тюрьму он не мог садиться, ему надо было спасать…
Господи!.. Он закусил губу до крови. Рубиновые капли брызнули на белый воротник рубашки.
— Я вызову лучше вам такси.
— Я не люблю такси. Вот телефон, пусть пришлют лим… — он остановился, — пришлют машину.
— Благодарю вас, сэр, за разумное, достойное вашего облика решение.
Александр усмехнулся, ему нравился английский бармена. Если бы только не эта дикая рвущая боль — в душе. Как больно…
Господи, если Ты есть, не допусти. Я построю Тебе ХРАМ — до небес. И воспою имя Твое — вовеки…
Голова упала на стол. Удар смягчила матерчатая салфетка, лежащая на столе.
Через тридцать минут его выводил под руки шофер мистера Нилла, бережно усаживая в лимузин. А помогал ему бармен Юджин, вложив незаметно в карман спички с названием и адресом бара.
После провала в памяти он увидел склоненное лицо, встревоженное, над ним. Юджинии.
— Что случилось, милый?
— Жара, я оказался слаб и расклеился… Она улыбнулась:
— Я рада, что это всего-навсего жара, и ничего другого.
И только тут к нему вернулось все то, что провалилось в памяти: он дернулся и скорчился.
— Что с тобой, у тебя что-то болит? — встревожилась Юджиния. Он невероятным усилием сдержался.
Она — боялась, что у него что-то болит.
— Все нормально со мной, Юджиния. Сколько сейчас времени?
— Около девяти.
— Ты уже обедала?
— Я ждала, пока ты придешь… — она запнулась, — пока ты проснешься.
— Я… проснулся, — сказал он и подумал, что лучше бы нет, не просыпаться.
— Мы будем обедать в зале, одни, папа с Клуиз улетели в Арабские Эмираты — на три недели.
Он с облегчением вздохнул.
— У нас есть водка в доме?
— Твоя любимая, английская, которую ты предпочитаешь — в последнее время.
— Откуда? — (Она улыбнулась нежно.) — Ты позаботилась. Благодарю.
Он взял ее руку и приник к ней. Долгим-долгим поцелуем. Ощущая пульсацию вен целующими губами.
«Не-может-быть, не-может-быть», — стучало в мозгу. Стучало в мозгу.
Они спустились вниз, в голове его стучали по наковальне. Он открыл заледеневшую бутылку и налил в большой бокал — для вина. Английский хрусталь «Waterford» — выбор Клуиз. В этом доме все было — лучшее.
